Прибытие отца и сына Квинов Персивал воспринял с искренней радостью. Воскликнув «Привет!», он поднялся с протянутой рукой. Инспектор проигнорировал его, а Эллери ограничился кивком.
— Что вам нужно? — рассеянно осведомился инспектор, садясь за стол и погружаясь в изучение бумаг.
Персивал сунул пальцы в рот и выпучил глаза.
— Это рапорт о вскрытии моей кузины Майры? — спросил он, вытащив пальцы изо рта.
— Вы уже читали его, мистер Йорк? — в свою очередь поинтересовался Эллери, заглядывая инспектору через плечо. — Насколько я могу судить, папа, — пробормотал он, — здесь нет ничего примечательного. О, мистер Йорк, так вы его не читали? Ну, вы ничего не потеряли.
Эллери хотел добавить: «К тому же вы сидите в моем любимом кресле», но вместо этого пожал плечами и присел на край отцовского стола.
Инспектор отодвинул в сторону опус доктора Праути.
— Кажется, я задал вам вопрос, мистер Йорк, — весьма нелюбезно напомнил он.
— Верно, — хихикнул Персивал. — Я тоже спрошу у вас кое-что, инспектор, и мы будем квиты. Вы знали, что моя кузина Майра была роковой женщиной?
— Кем-кем? — переспросил инспектор.
— Кем-то вроде Астарты,[32] Фрейи[33] и Лорелеи.[34] Таких обычно называют «женщина-вамп». Бедная Майра! — Персивал печально покачал головой.
— О чем вы говорите?
— И при этом, ручаюсь головой, осталась virgo in-tacta,[35] — закончил Персивал, снова принимаясь сосать большой палец.
— Вы имеете в виду Мэллори? — деликатно осведомился Эллери.
— Мэллори и…
— Мэллори и?.. — Старый джентльмен начал терять терпение. — Что все это значит?
Персивал Йорк самодовольно ухмыльнулся.
— Выкладывайте.
Хотя тон инспектора оставался спокойным, Персивал прекратил ухмыляться и начал говорить почти как разумное человеческое существо.
— Может, я не прав, — допустил единственный оставшийся в живых наследник, — и все это было детской игрой, но у Мэллори имелся соперник. Вы знали об этом?
— Не знали, — ответил Эллери, и его глаза блеснули. — Кто же он?
— «В память о живом Натаниэле Йорке-младшем», — процитировал Персивал надпись на бронзовой мемориальной доске в Йорк-Сквере. — Он ушел, но не был забыт, хотя ему и проломили голову где-то в тропиках.
— Значит, Натаниэл-младший был влюблен в Майру Йорк?
— С ума по ней сходил. Майра в молодости была лакомым кусочком, и, хоть я не уступлю никому в искусстве l’amour,[36] этот парень дал мне сто очков вперед. Ходил вокруг нее и лопотал, что Майра — его устрица и он с удовольствием проглотил бы ее целиком! Но мой достопочтенный дядюшка, Натаниэл-старший, закатил жуткий скандал, грозя выгнать парня и оставить его без гроша. Дядя Натаниэл ведь был соавтором Десяти заповедей — этакой помесью поствикторианского Моисея с Билли Санди.