— Согласно Арчеру, все еще в небольшом шоке.
Эллери, сам того не желая, испытывал в отношении Персивала чувство раздражения. Ведь ему заранее подробно объяснили весь план: какая ловушка приготовлена на этот вечер; как лужайка и его окрестности будут освещены инфракрасными лучами, невидимыми для Уолта, но помогающими полицейскому снайперу, разместившемуся на крыше гаража вместе с Зилгиттом, постоянно держать его на прицеле; как сценарий, разработанный Эллери и инспектором и требующий от каждого исполнения своей роли, предполагал в качестве кульминации выключение света, во время которого Персивала заменит за письменным столом валик с подушкой в его жакете и с головой магазинного манекена сверху.
— Думаю, что Перс не стал новым человеком, каковым он себя считает. Шок! Да если бы его заперли на ночь в Форт-Ноксе,[58] он и то не был бы в большей безопасности!
— Где же твое христианское милосердие? — усмехнулся инспектор. — Я-то думал, что ты теперь симпатизируешь Персивалу. Послушай, Эл, я смертельно устал и хочу принять душ…
— Погоди, папа.
— Что еще? — Инспектор снова сел.
— Думаю, мы должны заново рассмотреть кандидатуру Персивала.
— Опять?
— Ну, он ведь единственный, кто извлекает пользу из этих убийств.
— И сам спланировал это последнее покушение — на самого себя? Хм!
— Если Персивал — Игрек, то почему бы и нет? Если он спланировал избавление от трех наследников, то мог устроить и четвертое покушение на себя в качестве неплохого ложного хода.
— Эта мысль мелькала и в моем слабом уме, — фыркнул старик. — Но такая уловка была бы весьма рискованной. Если Персивал — Игрек, то Уолту это неизвестно, а Уолт едва ли станет делать различия между подлинным и притворным приказом.
— Не так уж это рискованно. Персивал мог рассчитывать на то, что мы не станем подвергать его жизнь опасности.
— Однако в пистолете Уолта были настоящие пули, а не бумажные шарики.
— Но и ставки были по-настоящему высокими.
Инспектор сердито потянул себя за седой ус:
— Не знаю, сын… Если Перс стоит за всем этим, то ему можно смело вступать в профсоюз актеров. Потому что каждый раз, когда Уолт приближался к нему, он разыгрывал целый спектакль, изображая смертельный испуг, хотя отлично знал, что ему ничего не грозит.
Но Эллери покачал головой:
— Чем больше рассматриваешь эту возможность, тем вероятнее она кажется. Ты не можешь игнорировать тот факт, что смерти Роберта, Эмили и Майры делают Персивала Йорка обладателем всех одиннадцати миллионов. Больше от этих убийств вообще никто не выигрывает. Персивал, безусловно, хорошо знал характер и привычки своих трех кузенов. Он имел возможность наблюдать за Уолтом и оценить его способности. Он мог снять номер в отеле, печатать на машинке и посылать эти письма.