молчаливого божьего человека
», как окрестил его один остряк газетчик, к смерти. В пятницу Роберта получила телеграмму из Чикаго от Бориса Коннела, уведомлявшего, что он
«аннулирует колонку
». Роберта телеграфировала своему чикагскому адвокату, требуя подать иск на синдикат
«Новости и сенсации
». Но в субботу утром газета вышла без ее колонки.
— Что вы собираетесь делать теперь? — поинтересовался Эллери Квин.
— Остаться в Райтсвилле. Я одна из тех надоедливых женщин, которые никогда не сдаются, и еще могу принести пользу Джиму Хейту.
Роберта провела все субботнее утро в камере Джима, убеждая его заговорить и начать защищаться. Присутствующие при этом судья Мартин и Эллери молча слушали ее энергичные призывы. Но Джим всего лишь мотал головой, казался на три четверти мертвым и погруженным в какой-то странный формальдегид собственного производства.
ВОЕННЫЙ СОВЕТ
До понедельника оставался целый уик-энд. На субботний вечер Нора пригласила Роберту Робертс и судью Илая Мартина к обеду, чтобы «все обсудить с семьей». Гермиона хотела, чтобы Нора не вставала с кровати из-за ее «положения», но Нора возразила:
— Мама, мне гораздо полезнее двигаться, чем лежать!
Поэтому Герми благоразумно предпочла не настаивать.
Нора начала заметно толстеть в талии, ее щеки внезапно стали одутловатыми, и она ходила по дому так, словно ноги у нее были налиты свинцом. Когда обеспокоенная Гермиона обратилась к доктору Уиллоби, тот ответил:
— Нора в настолько хорошем состоянии, Герми, насколько мы могли ожидать.
Герми не осмелилась задавать дальнейшие вопросы. Но она почти не отходила от дочери и бледнела, когда та пыталась поднять даже толстую книгу.
После ужина, казавшегося безвкусным и прошедшего почти в молчании, все перешли в гостиную. Луди наглухо закрыла ставни и разожгла огонь. Они сидели у камина в застывших позах людей, которые знают, что должны что-то сказать, но не находят слов. Даже потрескивающее в очаге пламя не приносило облегчения. Расслабиться было невозможно: присутствие Норы ощущалось слишком сильно.
— Сегодня вечером вы почти ничего не сказали, мистер Смит, — заметила наконец Роберта Роберте.
Нора вопросительно посмотрела на Эллери, но он отвел глаза.
— Говорить особенно не о чем, верно?
— Да, по-видимому, — пробормотала журналистка.
— Насколько я понимаю, у нас не интеллектуальная или эмоциональная, а юридическая проблема. Вера не поможет оправдать Джима, хотя, возможно, укрепит его Дух. Только факты могут его спасти.
— А их нет! — воскликнула Нора.
— Пожалуйста, дорогая! — простонала Герми. — Ты же слышала, как доктор Уиллоби говорил, что тебе нельзя волноваться.