Ночь и смерть — сестры, и здесь они прожили вместе двенадцать лет.
Процессия двигалась молча, светя под ноги фонариками.
* * *
На чердаке стоял такой затхлый дух, что Эллери и Дейкин поскорей открыли слуховые окошки.
Каждая половица стонала под их шагами, каждую балку украшала паутина, сквозь щели в крыше заглядывала луна.
— Да уж, Дэви, — с натужным смешком сказала Линда. — Здесь только фильм ужасов снимать.
— Старый чердак, — нежно произнес Дэви. — Ты помнишь, папа?
И Баярд улыбнулся в ответ:
— Я помню, Дэви.
— Тут все мои игрушки. Все до одной! Футбольный мяч! — Он остановился и подобрал мягкую и влажную покрышку, из которой давно вышел весь воздух. Потертая кожа мяча лохматилась, и он робко погладил ее пальцем.
— Твоя бейсбольная рукавица, Дэви.
— А этот мяч с игры на первенство лиги. Я его поймал, когда мы с Линни просочились в выставочный парк, и потом нам здорово всыпали за то, что мы там торчали допоздна!
Линда хихикнула:
— Боже мой, папа Тальбот так рассвирепел, что на следующий день я сидеть не могла.
— Мой химический набор, я делал опыты!
— И посмотри-ка, сынок, — воскликнул Баярд, — тут твой конструктор «Строитель». Помнишь, как мы вместе строили мост?
— Мы его возводили целую неделю!
Дэви стоял широко расставив ноги; в мерцающих полосках света от фонариков белели его зубы и плясали огоньки в глазах. Под кучей сломанных игрушек Тальбот заметил альбом с потрепанными углами.
— Слушай, Дэви, — сказал он, вытаскивая альбом, — это что, твоя старая коллекция марок?
— Черт побери, это она!
— Надо ее отдать Джону Ф. Райту. Он ведь коллекционер. Может, найдет здесь что-нибудь ценное.
— А… это самые обычные, детские марки, дядя Тальбот. В жутком состоянии. Они ничего не стоят.
— Это мне! — крикнула Линда и отобрала альбом у своего приемного отца. — Сохраню их, — проговорила она уже тише, — для… для какого-нибудь другого мальчика.
А Эмили сказала:
— Вот и твои шарики, Дэви. Господи помилуй, да их тут не меньше сотни в мешке.
— И мои «билетики»!
Эллери не мешал их поискам, прислушивался к возгласам, раздающимся со всех сторон, кивал и посмеивался, а сам топтался вокруг, осматривая помещение острым взглядом.
И вдруг присел и во что-то вцепился. Болтовня разом стихла, они уставились на него со страхом.
— Одна тайна разгадана, — сказал, выпрямившись, Эллери.
Из-под расколотой деревянной крышки детского химического набора он достал пузырек аспирина. Сто таблеток.
— Пропавший аспирин, — хмыкнул Дейкин.
На Эллери он посмотрел почти с жалостью.
— Даже не открыт, — пробормотал Эллери. — Это дело приносит мне одно разочарование за другим. Ага! Не эту ли коробку прислали из полиции?