Она бы привлекла его к себе, если бы он позволил. Она бы сказала ему, что значило для нее покинуть семью на Рождество, участвовать в игре, делать ставки. Она пыталась забыть о страхе и отыскать свой путь.
И как это было бесконечно трудно. И страшно.
Луизе хотелось рассказать Хавьеру все это, если бы он смог ее выслушать. Если бы у нее хватило духу рассказать. Луиза не знала, куда выведет ее эта тропинка, но она знала, что не Клифтон-Холл станет конечным пунктом назначения.
«Каким же путем ты хочешь идти?»
Она остановилась. И, словно они были в одной связке, остановился и Хавьер. Они, словно по команде, повернулись друг к другу лицом.
Алекс взял ее под локоть и привлек к себе.
– Луиза?
– Да, – сказала она, не зная, то ли откликается на свое имя, то ли дает ему разрешение.
Луиза была племянницей леди Ирвинг, разве нет? И она не станет заручаться чьим-либо согласием для того, чтобы разрешить Хавьеру взять то, что он хочет. Взять то, чего хочет она.
В памяти всплыла цитата из трагедии Джозефа Аддисона «Като»: «Женщина, которая размышляет, – пропала». Мисс Оливер не хотела вспоминать эти строки, но привычка подвергать анализу все и вся въелась в ее плоть и кровь, и потому она в мыслях полемизировала с мэтром. Скорее, Луиза сочла бы себя пропащей в том случае, если бы жила не умом, а инстинктами. Если бы этот шаг не был обдуманным, а был бы совершен только по наитию, стал бы он от этого менее значимым?
И потому она взяла Хавьера за руку. Их пальцы переплелись. Луиза видела, как расширились зрачки графа, как разжалась рука, держащая куст омелы, и как тот упал на землю. Освободившаяся рука потянулась к ней. Лицо графа напоминало сейчас лицо Давида, изваянного Микеланджело, – исполненное решимости и тревожного ожидания.
В стремительно надвигающихся сумерках его черты казались резче и жестче. У мужчины с таким лицом невозможно взять то, чего он сам не пожелает отдать.
Луизе хотелось поцеловать Хавьера, почувствовать себя дерзкой. Наслаждение ради наслаждения. Она взяла его за руки и потянула к себе, побуждая сократить разделявшее их расстояние. Ветер завывал, осыпая их ледяным крошевом. Время застыло от холода.
И вдруг… Что это было? Словно канат, связывающий их по рукам и ногам лопнул под напором ветра, и их губы встретились, горячие и податливые. Изголодавшиеся. Луиза приподнялась на цыпочках и обхватила графа за талию. Он был высок, силен и крепок, и все же она присвоила себе право наслаждаться близостью с ним, прижимаясь к нему всем телом, согреваясь его теплом. Она чувствовала, как вздымается его грудь, она чувствовала… Да, ошибки быть не может: он хотел ее.