Уиллинг, вышколенный дворецкий с благородной сединой в волосах, служивший в Клифтон-Холле еще при прежнем графе, неприметно стоял в дальнем углу просторного холла с высоченным потолком и мраморным мозаичным полом. Он командовал целой армией слуг, отдавая распоряжения почти незаметно для постороннего глаза, при этом слуги понимали его с полуслова и полувзгляда. Хавьер невольно залюбовался слаженной работой порхавших по холлу многочисленных лакеев и горничных. Отчего он никогда прежде не замечал, что его дворецкий похож на хореографа, а слуги – на танцоров?
Или почему он заметил это сейчас? Неужели наблюдательность передается от человека к человеку, словно заразная болезнь?
Хавьер, лавируя между толпящимися в холле гостями, подошел к дворецкому.
– Уиллинг, в котором часу утренняя рождественская служба?
– В девять утра, милорд. – Уиллинг даже бровью не повел, словно и не удивился вовсе. У дворецкого были свои пронумерованные выражения на все случаи жизни, и самое востребованное из них вот это – стеклянные глаза и никаких эмоций.
Кивнув, Хавьер направился к Луизе. Она стояла в сторонке возле изящного круглого столика, на котором в гигантских размеров майоликовой вазе стояли цветы, выращенные в усадебной оранжерее. За пышным букетом мисс Оливер почти не было видно.
Хавьер передал ей полученную у дворецкого информацию. Она подняла на него удивленный взгляд, затем улыбнулась.
– Спасибо. Я передам тете. Вы думаете, Джейн захочет посетить службу?
Должно быть, на графа нашло затмение, вызванное острым желанием еще немного полюбоваться улыбкой Луизы, потому что он, улыбнувшись в ответ, вдруг сказал:
– Я позабочусь о том, чтобы ей этого захотелось. И я буду ее сопровождать.
У Луизы брови поползли вверх.
– Будете ее сопровождать?..
– Да, буду, – проворчал Хавьер. Раз я сказал, так тому и быть. Я это сделаю. Слово джентльмена нерушимо.
Луиза повернула голову, улыбкой приветствуя Джейн, которая как раз вошла в дом в сопровождении Киркпатрика, после чего вновь посмотрела на Хавьера.
– Так говорят.
И все. Ни слова больше. Никакой похвалы ему за то, что он решил пойти в церковь. И ни слова в подтверждение того, что она считает его истинным джентльменом, Хавьер от нее не дождался.
Раздраженный, он пошел прочь, бросив на прощание:
– Увидимся в гостиной.
Хорошо, что он так плотно вжился в роль лорда Хавьера. На протяжении последующих десяти минут двусмысленные шутки и язвительные замечания сыпались из него непрерывно. Если смех миссис Протероу был тому показателем, его остроумие осталось на прежнем, непревзойденном уровне. И если неодобрительные взгляды леди Ирвинг шли в зачет, то дурной славы у него нисколько не поубавилось. И если молчание Луизы что-то значило…