— Да, сэр.
— Можете идти. Счастливого пути.
Двадцатый по-военному четко повернулся и вышел, унося с собой инструкции Уильяма Прайса.
Тяжелые его шаги постепенно замерли в гулком коридоре.
— Мне пора,- сказал Харвуд вставая.- За Двадцатого вы отвечаете головой, Спаркмэн.
Полковник вытянулся.
Большая черная машина выехала из ворот и помчалась туда, где сверкал огнями ночной Нью-Йорк.
На одной из центральных улиц Москвы расположено красивое здание с просторными, светлыми комнатами. В этом доме помещается учреждение, в котором не говорят по-русски. Это не значит, что сотрудники не владеют русским языком (владеть русским языком, постоянно изучать его они обязаны по роду своей службы), но в своей повседневной работе, общаясь друг с другом, они предпочитают говорить на своем родном языке.
В тот весенний день, о котором пойдет речь в этой главе, сотрудники не раз осторожно и несколько боязливо стучали в дверь находящегося на третьем этаже кабинета, но, не получая ответа, уходили прочь.
«Мистер Шервуд, по-видимому, еще не приехал»,- говорили они. Девушки, работающие в канцелярии, которым положено знать о своих сослуживцах все, загадочно молчали.
«Шервуд проводит акцию», — догадывались сотрудники. Слово «акция» в переводе с английского означает не только денежный документ, которым владеют акционеры. Оно еще означает и «действие». «Проводить акцию» — значит заниматься каким-то определенным, конкретным делом, и не просто заниматься делом, а делом, обязательно направленным против кого-то.
Дверь кабинета оставалась закрытой до обеда: Шервуд действительно «проводил акцию». Он начал ее с того, что накануне не приехал домой ночевать — миссис Шервуд не беспокоилась, она к этому привыкла. А на следующее утро Шервуд появился у Абельмановской заставы. Несколько сутулый, с большими серыми навыкате немигающими глазами и отвисшей тяжелой челюстью, одетый в летнее пальто и низко надвинутую на лоб черную шляпу, он остановил такси, уселся на заднее сиденье и дал шоферу адрес — Лефортово. Но до Лефортово он не доехал, вышел из машины на тихой, почти безлюдной улице, расплатился по счетчику и быстро скрылся за углом. Шервуд шел, озираясь, кружил по улицам и переулкам — он хотел убедиться, что за ним не следят. Так, петляя, ходил он не менее часу, после чего сел в трамвай и доехал до Трубной площади. Здесь с тревогой посмотрел на часы и пешком направился вверх по бульвару, по направлению к Петровским воротам. Выйдя на Пушкинскую площадь, Шервуд, осторожно осмотревшись, открыл дверцу одного из стоявших тут такси, быстро уселся в уголок, и приказал шофёру отвезти его на Дмитровское шоссе.