Но говорить правду Болохов не мог, поэтому ему пришлось соврать. При этом ответ его был достаточно обтекаемым, из которого трудно было что-то понять конкретное.
– Там будет видно, – ответил. – У меня и в Чите есть дела, и в Хабаровске, и во Владивостоке. Поэтому посмотрю, где мне сойти…
Леший понимающе тряхнул бородой.
– По делам, значит… – Он снова прильнул к горлышку и сделал глоток. – Никак, начальник какой?.. – спросил и тут же: – Верно, он самый, а кто ж еще? Чай, был бы кем другим, в купейный бы не забрался. Сегодня только начальство и ездит по «железке» господами. Хотя что там – они и везде нынче господа-бояре…
– Но вы ведь тоже сели в купейный, хотя и не похожи на начальника, – усмехнувшись, произнес Александр.
Леший поморщился.
– Да ладно тебе выкать-то – чай, не на партейном собрании. Что все «вы» да «вы»… Али сам партейный?
Болохов покачал головой.
– Нет, не партейный, – в тон ответил он лешему, хотя это была неправда, потому как на самом деле Александр еще в восемнадцатом вступил в большевистскую партию.
– А кто ж тогда? – Бородач, прищурив один глаз, другим пытался просверлить его насквозь. По виду ему было где-то около сорока, потому, несмотря на то, что он пьян, глаза его не слезились, как это бывает у стариков.
– Я художник, – сказал Болохов, ляпнув первое, что ему пришло в голову. Хотя по легенде он – сотрудник одной из столичных газет. Однако он хорошо знал, что многие граждане с подозрением относятся к людям этой профессии, а то и вовсе боятся их, потому старался не шибко-то распространяться о себе. – Правда, попытался было коммерцией заняться, а тут вдруг этот нэп прикрыли…
Леший почему-то остался доволен ответом. Главное, что перед ним не начальник, к которым у него, по всему было видно, особое отношение.
– У меня тоже, брат, беда… Ты вот про купейный говорил… Да, еду я в ем! Но скорее в последний раз…
– Это еще почему? – У Болохова не было особого интереса к этому человеку, но ради приличия он все же поддерживал разговор.
– А потому! – насупил мохнатые брови сосед. – Слыхал что-нибудь про раскулачивание?.. Ну вот, я и есть тот мироед, как там нас большаки называют… Я и есть тот кулак, с которым теперича борются. Выходит, мы с тобой родственники… И тебя в отставку отправили, и меня. Но что эти большаки без нас делать-то будут? Кто им хлеб будет растить, кто будет торговать, дома строить? Лодыри, что ли, эти, которые семечки на завалинках лузгают, вместо того, чтобы делом заниматься? Да не станут они работать – вот попомни мои слова!
Леший так разошелся, что ему стало жарко в своем овчинном одеянии, и он даже попытался его сбросить, но потом вдруг передумал, увидев, как изо рта Александра выпорхнуло чуть заметное облачко пара.