Болохов решил не терять времени даром, поэтому уже на следующий день, дождавшись, когда на город опустятся сумерки, отправился по нужному адресу. План действий созрел у него, можно сказать, прямо на ходу. Он назовется перебежчиком и попросит у руководства организации помощь в получении статуса эмигранта. Коль надо будет – покажет письмо Евстафьева, которое он в качестве главного своего аргумента держит во внутреннем кармане пиджака. А еще у него есть записка Миязаки…
Еще не вечер, но уже и не день. Пока не зажгли фонари, можно было без приключений добраться до места. В полутьме вряд ли остановит патруль, да и полицейские еще в это время сидят в участке и пьют свой зеленый несладкий чай.
К зданию, где располагалась харбинская организация «Русского общевоинского союза», Болохов подкатил на пролетке.
– Вот, мил человек, он самый и есть этот ваш РОВС, – объявил ему извозчик, указывая на двухэтажный кирпичный особняк, и протянул руку за полтинником. На нем был толстый овчинный тулуп, так что мороз ему не страшен, а вот у Болохова зуб на зуб не попадает – до костей промерз, пока добирался до этого проклятого РОВСа.
Возле входа его встретил укрытый башлыком молодой казачок в длиннополой шинели с шашкой на боку и попросил предъявить документы.
– Да нет у меня никаких документов – понимаешь? – взмолился Болохов. – Я оттуда… – Он ткнул замерзшим указательным пальцем куда-то в сторону далекой границы. – Из России…
– Беглый, что ли? – подозрительно посмотрел на него казачок.
– Ну да… беглый! – обрадовался сообразительности парня Болохов.
– Все равно не пущу, – нахмурился казак, преграждая ему дорогу.
– Как же тогда мне быть?.. – с трудом шевеля замерзшими губами, растерянно произнес Александр.
На его счастье в этот момент из здания выходил ротмистр Шатуров. Окинув взглядом незнакомца и спросив, что тому надо, велел ему следовать за собой.
Личная канцелярия генерала Хорвата, куда его привел моложавый брюнет в офицерских погонах, находилась во втором этаже и представляла собой довольно просторное помещение о двух окнах. Болохов поразился тому, насколько по-домашнему уютной и где-то даже праздничной выглядела здешняя обстановка. На окнах со вкусом подобранные шторы, подоконники заставлены горшочками со всевозможными растениями, над головой совсем не канцелярская несколько кокетливая пятирожковая японская люстра, яркий коврик на полу. Даже старые казенные стулья и такой же старый кожаный диван у стены были наряжены в белые накрахмаленные чехлы, а на стоявшем здесь же письменном столе и маленьком канцелярском столике для машинистки был идеальный порядок. И только большая карта Российской империи на стене да висевший над столом начальника личной канцелярии генерала портрет государя императора в золоченой раме говорили о том, что это все-таки служебное помещение.