– Lise, у тебя, случаем, нет с собой никакой книжонки? – решил он каким-то образом скрасить время. – А то пока генерала дождешься… – произнес он и невольно зевнул. Накануне они с Лизой ходили в театр, а потом допоздна просидели в ресторане. Вернулся домой только за полночь, потому и не выспался.
«Значит, тебя зовут Лиза… Хорошее имя. И оно очень тебе идет», – глядя на сидевшее напротив него скромное создание, подумал Александр.
Тем временем Лиза, порывшись в своей сумочке, с которой она ходила в институт, достала какую-то небольшую книжицу.
– Вот, только томик стихов Ачаира.
– Пойдет! – кивнул ротмистр. – Я люблю стихи Алексея Алексеевича. Помните? «Не сломала судьба нас, не выгнула, хоть пригнула до самой земли. И за то, что нас Родина выгнала, мы по свету ее разнесли», – продекламировал он. – Кстати, Lise, вы знаете, что Ачаир – это литературный псевдоним поэта? Нет? Так вот, настоящая его фамилия Грызов. Это мне начальник нашей контрразведки Одоевцев сказал. Он ведь все про всех знает.
Лиза удивлена.
– Ачаир… – произнесла она. – Как-то странно звучит, правда?
– Так называется сибирская станция, где он родился, – выказал свою осведомленность Шатуров. – Кажется, это где-то под Омском… Между прочим, я однажды слышал, как он читал свои стихи…
– Вы что, бывали на заседании здешнего литкружка? – удивилась Лиза.
Шатуров покачал головой.
– Нет, он тогда выступал в госпитале, куда мы с товарищами привезли подарки для инвалидов.
– Понятно, – кивнула головой Лиза. – Ну а я иногда посещаю «Чураевку»… Это так здешние поэты называют свой литературный кружок, – бросив взгляд в сторону гостя, на всякий случай пояснила она. – Ну а вам?.. Вам нравятся стихи Ачаира? – неожиданно спросила она его.
Болохов пожал плечами.
– Видите ли, я… – Он замялся.
– Скажите уж прямо, что не любите поэзию! – несколько насмешливо произнесла девушка.
Услышав это, Болохов даже обиделся. Чтобы доказать обратное, он начал вдруг читать стихи:
Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи, И вязнут спицы расписные В расхлябанные колеи. Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые — Как слезы первые любви…
Дочитав до этих строк, Болохов остановился и посмотрел на девушку. Ее глаза выражали одновременно растерянность и удивление.
– Но ведь это же Блок… – негромко проговорила она. – А я… а я веду речь об Ачаире…
Он улыбнулся.
– Вы сказали, что я не люблю поэзию – вот я и решил доказать вам обратное, – произнес он. – К моему большому сожалению, стихов Ачаира я не читал. А вот Блок… Когда-то в юности он был моим кумиром, и я старался не пропускать ни одного его выступления. Да что там! Вся наша питерская молодежь была от него без ума…