Чавканье гвардейских сапог за стеной стало совсем громким. Там остался лишь парень, слышу – даже не пытается бежать. Видимо, знает, что обречен. Лорд не простит предательства, а от стражей уже не спрятаться.
Я поднялся. Рядом, вся измазанная, трясется принцесса, справа от нее на воде выжидательно смотрит сетчатыми глазами огромная водомерка.
– Залезай! – приказал я, накидывая вожжи на усы зверю.
Принцесса вскарабкалась на водомерку, лицо бледное, но в глазах вера и надежда.
– А парень? – спросила она, хватаясь за хитиновый выступ на спине твари.
– Он свое отработал, – бросил я. – Не надо было болтать лишнего и тащить в Абергуд. Я его спас исключительно по доброте душевной, из‑за которой все время страдаю.
Изабель посмотрела на меня такими глазами, что ощутил себя отвратительней роцеры, которая жрет живых людей и нелюдей.
В груди засвербело, пульс, и без того бешеный, стал похож на мышиный. Из глотки вырвалось не то рычание, не то стон.
Кинув поводья принцессе, я кинулся к яме. Крики гвардейцев уже рядом, чую, что в нескольких шагах. Еще немного, и начнут рубить парнишку.
– Шамко! – проорал я в канаву. – Сюда! Быстро, кому сказал!
Послышалось чавканье, через секунду в проходе показалась нога. Я дернул на себя.
Повертев головой, увидел небольшой валун, тяжелый, чтобы поднять, но подходящий в качестве заслона ямы. Я подскочил к каменюке и уперся ладонями в холодный бок. Мышцы затрещали, по лбу покатились крупные капли и застелили видимость. Валун приподнялся. Грязь под ним чавкнула, и он с громким шмяком перекатился в яму.
– Это их задержит, – сказал я, выпрямляясь.
– Ненадолго, – проговорил Шамко треснутым голосом. – Наездники уже седлают водомерок. Надо спешить.
– Какой догадливый, – бросил я и подбежал к зверю.
Хотел сесть впереди, чтобы проще было управлять, но Шамко приблизился к ноге водомерки и схватился за край лацерны.
– Когда‑нибудь управлял такой? – спросил он несмело.
Я смерил его взглядом опытного ездока, у которого за плечами не одна сотня верст в облике четвероногих зверей. Но одно дело скакать лошадью, другое – сидеть на водомерке и управлять.
– Нет, – ответил я, цепляясь когтями за выступ на панцире.
– Пусти меня, – попросил парень. – Я хороший наездник.
Я смерил его недоверчивым взглядом. Паренек так напуган, что готов продать все секреты Абергуда, лишь бы спастись от страшной участи быть брошенным к утопленникам. Глаза круглые, лицо бледней, чем стены во дворцах Центральных земель.
Нехотя уступил ему место впереди, отдав поводья, и проговорил:
– Садись. Ты мелкий. Ездовые звери таких любят.