Пока я тупо таращился на трубку, худосочный подбросил в отверстие немного золы, а тот, что сидел справа, – дунул. Думал, вся пыль, которую насыпал главный, окажется на лице, но содержимое осталось внутри. Что бы они ни собирались делать с трубкой, надеюсь, он туда не плюнул.
Наконец шаман, который мне показался самым недружелюбным – все время сидит насупившись и напоминает гору, – сгреб из‑под себя щепотку земли и бросил в отверстие.
Не представляю, что там за смесь получилась, и не хочу думать – зачем нужна.
Пока главный шаман утрамбовывал тонкой палочкой все, что напихали в несчастную трубку, я думал: а кто они вообще такие? Что шаманы, это понятно. Но имен не спросил. А называя имя, каждый открывает часть себя, причем самую сокровенную часть. Это как доверие в долг. Колдун, зная имя, может наложить заклинание. Жертва станет безвольным полудурком.
Хотя Жамчин не особо переживал, что нашлю на него морок. Знает, что не умею.
Наконец шаман закончил тыкать палочкой в жерло и спросил:
– Ты случаем ничего странного не ел, не пил?
Я почесал лоб. Вопрос еды сейчас очень острый, жрать охота – хоть вой. И тело болит от нехватки ценнейшего сока из мертвячьих костей. Что я ел? Действительно, что и когда ел за последнее время?
– Ну, – буркнул я, – нормально ел только вчера у гоблинов. Вроде хорошо все было, еда как еда. Не человечья – гоблинская.
– А что, – поинтересовался шаман, – есть разница?
Я немного смутился, но кивнул.
– Есть. Человечью плохо перевариваю. Не знаю, что они с ней делают, но, как только съем, живот колом встает.
– Хм, – протянул шаман и скривился, словно лимон съел.
– Меня самого это не радует, – с досадой произнес я. – Ворги как ворги, жрут все подряд и лиха не знают. А я бракованный на желудок. Уже не раз проверял. Так‑то могу даже грязевой суп троллей есть. Гадость, конечно, но ничего – перевариваю. А человечий – увы.
Шаман многозначительно потер пальцами подбородок и поднес трубку к лицу. Его глаз оказался прямо над отверстием. Несколько секунд он заглядывал туда – может, миры какие увидел. Затем приподнял перед собой и снова спросил:
– Но ты уверен, что не ел ничего странного?
Вспомнилась выходка гоблина с красной пастой для бивней. Ощущения от нее, конечно, неприятные, но едва ли можно назвать серьезными.
– Батлок ел, – сказал я, пожимая плечами. – Батлок годится?
Шаман покачал головой, высыпав на ладонь немного порошка из трубки.
– Нет, – сказал он. – Батлок влияет на воргов как усмиритель. Не больше. Я пытаюсь другое выяснить.
– Что? – выдохнул я.
– Что за тобой тащится и почему.