На четвертый день, вместе с пастухами, ко мне подошел барский управляющий, и сообщил волю своего патрона. Комиссия в лице барина, самого управляющего, и Перунова жреца, рассмотрела мое изобретение в виде куклы человека в полный рост в качестве пугала для птиц, сочла его полезным. Так же сия комиссия, приняла решение, что барин готов принять в качестве барщины от меня две третьих сорока, подобных кукол, а еще "куколку маленьку для молодшей дочки барина". Сено же мною заготовленное я могу забрать себе все, да и накосить еще сколько хочу. Напоследок тиун намекнул, что у него, дескать, тоже дочка малая есть, после чего попрощался и ушел.
Пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что оставлю только вечерний покос, а пока займусь "куклами", да и повозку, стоящую за сараем чинить надо. Начал я с повозки, так как часть сена уже высохла, и его надо было срочно вывозить, а ну как дождь пройдет, и все насмарку. Часов до семи, я возился с повозкой, но, в конце концов, остался ею доволен. Запряг лошадь, знатно помучившись с этим делом, и поехал ворочать сено. Отъевшаяся за последнее время лошадка довезла меня за час до места, я за два часа переворошил сколько смог из свежего сена, и поехал обратно. Так и не загрузив ни копны.
На следующий день, после дел хозяйственных, я занялся барским заказом. До обеда сделал пять пугал. А после дойки поехал за первым сеном. Когда я привез первый воз, никто особо внимания и не обратил, многие из мужей уже привезли по возу, а то и по два. Немногими комментариями местных кумушек, было пущено утверждение, дескать, беспутный Онисим наконец то за разум взялся. Второй воз, утвердил их в этом мнении. Третий же вызвал искреннее восхищение, говорили "вот парень, начал позже всех, а накосил не меньше некоторых". Четвертый же поднял планку оценки меня, как достойного мужа, девушки явно стали постреливать глазками. Пятый воз, многие женщины встречали, сжимая в руках тяжелые предметы, исподлобья глядя на удивленных мужей. Те же уверили жен, что я видимо у кого-то это сено стырил, побежали проверять свои делянки. Вернулся я вместе с ними, сидя на шестом, последнем возу. На рассерженных жен, стало страшно смотреть, и пожалев их супругов, которые по здравому размышлению иначе позже отыграются на мне, я слил информацию своей соседке, что здесь и мое и оброковое сено, которое мне отдал барин в обмен на другой оброк. Та ринулась к колодцу делиться с остальными, и страсти улеглись, хотя пару скандалов деревня все же слышала.
Еще через пару дней, я доделал все пугала, и сдал управляющему. По поводу куколок для дочек, я его уверил, что постараюсь сделать их побыстрее, напомнив попутно, о возе сена, который обещал мне барин, в связи со столкновением с его сыном, а точнее с его конем. Дожди могут пойти со дня на день, и уберечь сено от дождя, задача наиважнейшая. Он сказал, что бы я назавтра приезжал к общим делянкам, где он выделит мне сено из барского. С утра, я съездил за сеном, и уложил его в общий стог. После занялся навесом над этим самым стогом. Навес был нужен, однако если делать его из привычной соломы, то без стен ее сорвет любой маломальский ветерок. Значит нужно, что покрепче, и потяжелее. Вспомнив, как дед делал однажды будку для собаки, я решил последовать его примеру. Делается обычный плетень, благо ив и березок вокруг навалом, укладывается как крыша, а сверху обмазывается глиной. Такая крыша достаточно тяжелая, чтобы не улететь, да и воду не пропускает, если прежде высохнет хорошо. Единственное надо приличные лаги делать, и почаще, а то проваливаться будет.