Он долго смотрел на него, не говоря ни слова. Потом резко схватил его за плечо.
Диакон закричал от боли.
Крисмани дотащил его до барной стойки, как мешок мусора. Поднял и швырнул на деревянную поверхность с такой силой, что сломал ему два ребра.
Диакон верещал.
Крисмани несколько раз ударил его по лицу. Потом ударами приклада сломал ему руки и ноги.
Из акульего рта послышалось жалостное блеяние.
Обездвиженный Диакон сквозь слезы смотрел, как Крисмани снимает с себя маскировочный плащ.
Не говоря ни слова, молодой человек достал остро заточенный нож и разодрал им черную одежду пленника.
Когда человек с акульими глазами оказался полностью голым, Крисмани поднес нож к его глазу.
— Если хочешь быстрой и аккуратной смерти, скажи мне, где бомба.
Диакон заскулил, крепко стиснув зубы. Кончиком ножа Серджио выколол его правый глаз.
Раздался оглушительный вопль.
— Жестокость смотрится совсем по-другому, когда находишься по другую сторону ножа, правда? — прошептал Крисмани. А потом повторил свой вопрос: — Где бомба?
Диакон замотал головой.
Нож начал медленно разрезать его нос.
Потребовалось около четверти часа, чтобы заставить Диакона заговорить и прошептать на ухо своего мучителя пять слов, и еще двадцать минут на то, чтобы жизнь покинула его тело, покрытое ранами, которые нанес ему Серджио на глазах остальных пленных.
Он методично отрезал ему все пальцы ног, а потом и рук.
Выколол второй глаз, отрезал уши. Прижег раны горячим воском свечи, налил раскаленный воск на кожу.
— Тебе нравится запах горелого мяса? Нравится? — повторял он, поднеся пламя к гениталиям Диакона. Когда они почернели, а крики превратились в однообразный стон, Крисмани отрезал их и затолкал в акулий рот.
Диакон захлебывался собственной кровью.
Он умирал очень долго. И умирал в чудовищной, бесконечной агонии.
Когда тело Диакона перестало шевелиться, Крисмани вытер окровавленные руки тряпкой и снова надел свой маскировочный плащ.
Затем медленно повернулся к остальным, как будто до этого момента находился где-то далеко, в одиночестве.
— Бомба там, — сказал он, указывая на башню высотой с семиэтажное здание, высившуюся вдалеке между путей, в паре сотен метров от станции.
Потом он внимательно посмотрел на Самуэля, следившего за пленными.
— Сделайте это, если считаете, что должны, — сказал наконец Крисмани.
Затем он пошел по направлению к башне, не обращая внимания ни на резню, которую только что устроил, ни на ту, что должна была вот-вот начаться. Сосредоточившись на единственной цели, уводившей его далеко от всего, что творилось вокруг.