Единственными из завоевателей, кто даже краем глаза не посмотрел на все эти богатства, были Вагант и Дэниэлс. Начальник разведчиков реквизировал несколько комнат и обустроил в них свой командный пункт. Туда он и вызвал священнослужителя в два часа пополудни.
Вагант сидел в кожаном кресле за директорским столом. Двое вооруженных до зубов охранников стояли у него за спиной, скрестив руки на груди.
— Твой монстр надул нас, — начал Вагант. — Он надул нас, и это меня злит.
Священник пожал плечами.
— Нечего ответить? — спросил Вагант.
— Я уже сказал тебе все, что хотел. Если бы мы остались в Городе, умерли бы ни за что. А так у нас хотя бы есть шанс.
— Ты совсем сдурел? Шанс на что? Ты разве не слышал? Их пятьдесят человек. Ты видел их оружейный склад? Автоматы! Ручные гранаты! Минометы!
— Теперь это оружие в наших руках.
— Ага. Жаль только, что рук слишком мало, чтобы воспользоваться им!
Джон кивнул.
— Именно. И теперь я начинаю лучше понимать план Монаха.
— То есть?
— Теперь у нас в заложниках их дети.
— А у них — наши! Если, конечно, они их всех не перебили!
— Не думаю. Я допросил пленных. Целью их миссии было захватить Город, а не уничтожить его.
— Даже если это так, что нам теперь делать? Это шах.
Джон улыбнулся, услышав шахматный термин из уст Ваганта.
В Городе были шахматы, но в основном в них играли по упрощенным правилам, больше напоминавшим правила игры в шашки. Игра сложилась по неточным детским воспоминаниям. Однако начальник разведчиков, несомненно, знал настоящие правила.
— Видишь ли, Вагант, ты совершенно прав: нам поставили шах. Но ты рассуждаешь, как игрок в шахматы. Ты пытаешься придумать следующий ход и представить себе, какой ход сделает в ответ противник. В данной ситуации эта логика не работает. В партии есть третий игрок.
— И как же нам правильно разыграть ее?
Дэниэлс провел рукой по двухдневной щетине.
— Сделать ход, которого не ожидает третий игрок. Объединить черные с белыми.
Подходя к Городу с повязанной на палку белой тряпкой, он чувствовал себя голым. Ему оставалось только надеяться, что этот знак известен и понятен и в новом мире.
Он шел медленно, и казалось, что с каждым шагом скрипевший под сапогами снег предупреждает его об опасности.
Хрясть, хрясть, хрясть…
Они тебя пристрелят. Ты у них на прицеле. Они тебя пристрелят.
Хрясть, хрясть, хрясть…
Он остановился в ста метрах от стеклянных дверей. За ними никого не было видно. Небоскреб выглядел совершенно пустым, и все же у Джона Дэниэлса было ощущение, что за ним наблюдают. Кожа на шее горела, как обожженная крапивой.