Она рискнула сказать еще одно.
– Вот вам факт. Манна небесная, – пробормотала она в ухо сестры Майкл, – я слышала, как утром Анна сказала одному посетителю, что питается манной небесной.
Монахиня еще раз еле заметно кивнула. Просто дает понять, что услышала, или подтверждает возможность подобного?
– Я подумала, вы можете знать отсылки к Библии.
– Полагаю, Исход, – наморщила лоб сестра Майкл.
– Благодарю вас. – Либ искала еще какую-нибудь общую тему, на которой можно завершить разговор. – Меня всегда озадачивало, – заговорив громче, сказала она, – почему вас, сестер ордена Милосердия, называют странствующими монахинями?
– Мы, так сказать, выходим в мир, миссис Райт. Мы следуем обычным обетам любого ордена – бедность, целомудрие, смирение, но и также четвертому, служение.
Либ никогда прежде не слышала, чтобы монахиня говорила так много.
– Какого рода служение?
Тут вмешалась Анна:
– Служение больным, бедным, невежественным.
– Крепко запомнила, дитя, – сказала монахиня. – Мы даем обет быть полезными.
Когда сестра Майкл вышла, без слов вошла Розалин О’Доннелл. Уж не отказывается ли она разговаривать с англичанкой после утренней перебранки по поводу посетителей? Розалин повернулась к Либ спиной, наклонившись, чтобы обнять хрупкую девочку. Либ слышала, как она шепчет ласковые слова, и видела, как опухшие кисти Анны опускаются вдоль туловища.
Затем женщина выпрямилась со словами:
– Пусть тебе хорошо спится сегодня, детка, и пусть тебе приснятся самые сладкие сны. Господень ангел, милый мой хранитель, кому Господь вручил свою любовь. – Она снова наклонилась, едва не касаясь лбом лба ребенка. – Пребудь в ночи рядом со мной, свети и храни, веди за собой.
– Аминь! – Девочка повторила вместе с матерью последнее слово. – Спокойной ночи, мамочка.
– Спокойной ночи, крошка.
– Доброй ночи, миссис О’Доннелл, – подчеркнуто вежливо вставила Либ.
Через несколько минут вошла горничная с лампой без абажура и поставила ее на комод. Чиркнув спичкой, она зажгла фитиль и перекрестилась.
– Вот, пожалуйста, мэм.
– Это нам очень пригодится, Китти, – сказала Либ. – Лампа была старомодной, с раздвоенным фитилем внутри конического стеклянного колпака, но свет от нее был белым. Либ принюхалась. – Это не китовое масло?
– Горючая жидкость.
– Какая?
– Не могу сказать.
Во времена бедствий нам надлежит быть мусорщиками. Сейчас Либ вновь вспомнила эти слова мисс Н. В Шкодере медсестрам приходилось рыться в кладовых в поисках хлорной извести, настойки опиума, одеял, носков, дров, муки, расчесок для вычесывания вшей… Если что-то не удавалось найти, приходилось импровизировать. Разорванные простыни становились повязками, из набитых всякой всячиной мешков сооружались матрасы. Отчаяние заставляло придумывать временные приспособления.