Представьте его ликование, когда непокорная дочь была замечена под руку с самым завидным женихом – сыном богатейшей семьи из старой «аристократии» Палм-Бич. Дочь, известная своими предпочтениями в выборе ужасно-неподходящих дружков – моими любимчиками были игроки в поло и рок-музыканты. Помимо успехов в верховой езде, влюбленность в Беннета Уокера позволила мне впервые в жизни угодить отцу. Разумеется, именно это окончательно разрушило наши с Эдвардом Эстесом отношения.
Словно в трансе я оставила позади «Звезду поло» и села за руль. Не думала, не планировала, действовала на автопилоте. Чертов хаос, в который превратился день, забился в темный уголок моего сознания, пока я вела машину. Я ничего не слышала. Все, что окружало меня, казалось нереальным и далеким.
Мой рассудок был перегружен. В тот момент бегство казалось лучшей идеей. Однако у моего подсознания оказались другие намерения. После километров размытого пейзажа и торговых центров, мелькавших за окном, я обнаружила себя на мосту «Лейк Уорт», ведущему на Остров. В Палм-Бич.
Палм-Бич – это отдельный мир, шестнадцать миль песчаной отмели, усеянной пальмами и особняками. Южная часть Острова настолько узкая, что только одна дорога ведет на север. По мере расширения Острова, боковые улицы разветвляются и петляют, образуя непомерно дорогую его половину на стороне озера Уорт и неприлично дорогую на стороне океана. Деревья и кусты настолько пышные, что многочисленные шикарные особняки невозможно разглядеть, не то что оценить их великолепный вид во всей красе.
Мои родители жили за высокими железными воротами на шикарной розовой вилле в итальянском стиле. Выложенная булыжниками подъездная дорожка огибала фонтан с русалкой, восседавшей на тройке морских коньков и выливавшей воду из сосуда. Много раз меня, словно маленького ребенка, вытаскивали из фонтана. Голую, как в момент своего рождения, наполненную радостью свободы.
Припарковавшись в неположенном месте через дорогу от дома, я просто осталась сидеть внутри. Если просижу здесь еще четырнадцать минут, появится полицейский в форме и будет докучать мне, потому что моя персона явно не из этого круга. Правый уголок рта приподнялся в подобии язвительной усмешки. Я не ступала за порог этого дома вот уже двадцать лет. Даже мимо не проезжала. Так странно сидеть здесь сейчас, на другой стороне улицы, и смотреть на ворота. Абсолютно ничего не изменилось в этом месте. Я могла заглянуть в прошлое и увидеть себя десятилетней, пятнадцатилетней, двадцатиоднолетней, выходящей из высоких и темных двойных дверей. Когда мне шел двадцать второй год, я однажды вышла в эти двери и больше не вернулась.