– Думал, ты погибла, – прохрипел Квинт, когда я вылезла из машины и пошла к нему навстречу.
– Я, как и ты, слишком вредная, чтобы умереть, – усмехнулась я.
– Крепкий орешек. Ты всегда была такой. – Он выехал на пирс в инвалидном кресле и забросил рыболовные снасти в покореженную шлюпку.
– Эта посудина способна выйти в море? – усомнилась я.
Квинт, прищурившись, глянул на меня. Одно веко опущено сильнее другого, на голову нахлобучена затасканная капитанская фуражка. Определить, где заканчиваются его бакенбарды и начинаются растущие в ушах волосы, невозможно.
– Да какая разница? – спросил он голосом, похожим на шорох гравия.
Билли зашелся в приступе мокрого, лающего кашля. Когда кашель прекратился, Квинту потребовалось время, чтобы отдышаться.
– Ты в порядке? – задала я идиотский вопрос.
– Рак легких. – Он ответил так, будто говорил о какой-то ерунде. Словно подхватил простуду. – Рано или поздно дьявол меня поймает. Я слишком много раз от него уворачивался.
– Мне очень жаль это слышать, Билли.
Он пожал плечами и отмахнулся. В тот момент Квинт выглядел древним стариком, хотя ему не было и шестидесяти. Его бесполезные ноги повернуты в сторону, а сам он сгорбился в своем кресле. Кожа странного желтоватого оттенка.
Мне не нужно спрашивать, страдает ли он от боли. Я знала, каково это, когда твое тело разбито так, что ты не должен был выжить, и часто хочешь, чтобы так и случилось.
Два русских мордоворота по поручению амбициозного помощника мафиозного босса раздробили ноги Квинта кувалдой. Его оставили в живых ради цирка, развернувшегося в средствах массовой информации после этого жестокого нападения. Бесплатная реклама, адресованная всем и каждому, что с русскими лучше не связываться. Никому.
Произошла серия арестов, но без толку. Шестерка и его подельники исчезли с континента, возможно буквально. Никто из русской общины не заговорил. Полицейские, федералы – все оказались бессильны защитить хотя бы одного из своих людей. Из бунгало Квинта вышла немолодая филиппинка, напоминавшая комплекцией тумбу на ножках, и спустилась на пирс. Нахмурив брови, она начала распекать Билли:
– Твой завтрак готов. Я не варю хорошую еду, поэтому можешь воротить нос как мистер «Скажите, пожалуйста» и отправить ее в помойное ведро! Иди и ешь!
– Ты! – Она ткнула в меня пальцем, как дядюшка Сэм с вербовочного плаката. – Иди и ешь. Ты слишком тощая. Что с тобой такое, ты что, не кушаешь?
Квинт закатил глаза:
– Сими. Моя экономка.
– Я думала, ты говорил, что дьявол тебя пока не поймал.
Он отрывисто рассмеялся и зашелся в очередной приступе кашля.