— Как мое? — поддразнил Брейди, зная, что несмотря на то, что он пробовал каждое блюдо, готовящееся на кухне, он был в довольно хорошей форме.
— Ага, потому что ты такой толстячок. Просто предупреждаю, что тебе лучше любить меня сейчас, пока я горяч.
— Ладно.
— Ладно что?
— Я буду любить тебя, пока ты горяч.
Глаза Гейджа расширились до размера тарелок, стоящих на столе. Черт, Смит, слишком много, слишком быстро. Или просто слишком много. Забавный, сексуальный, любящий хорошо проводить время Гейдж не искал ничего серьезного, но, черт возьми, если Брейди когда-либо был более уверенным в том, чего хотел. Просыпаться и видеть солнечную улыбку этого мужчины, экономить воду, принимая душ вместе, красть поцелуи, когда они вместе готовят. Он хотел Гейджа Симпсона, можно сказать он уже почти влюбился в парня в ту же минуту, когда тот важно зашел на кухню его ресторана.
Эти сияющие голубые глаза продолжали смотреть через стол, требуя от Брейди объяснений. Зайти дальше или отступить.
— Как только ты потеряешь форму, Гейдж, мое обожание тебя испарится.
Гейдж рассмеялся. Смех разочарования? Облегчения? Кем-ты-себя-черт-побери-возомнил смех?
“Нет, Золотце, я только что не сказал, что люблю тебя... хотя, наверное сказал”.
Проехали. Брейди прочистил горло, прогоняя прочь комок идиотизма.
— Итак, что на десерт? Ты, покрытый взбитыми сливками, я полагаю.
— Должно быть, прошла вечность с тех пор, как тебя соблазняли. Взбитые сливки это свяяяятая древность. В наше время лучшие соблазнители используют заварной крем.
— Прости мое невежество.
Гейдж встал, снял фартук и протянул руку.
— Хорошая попытка, потому что ты смотришь на десерт. Только ты можешь заполучить его любым способом, каким захочешь.
Слава Богу! Брейди запнулся на мгновение, посылая молитву в благодарность, а затем потянулся к Гейджу, и все, о чем он мог думать, было: мой горячий парень держит меня за руку.
Гейдж делал кучу намного более непристойных вещей с Брейди, но прямо сейчас, именно этот жест заставил сердце Брейди биться настолько сильно, что оно едва не выскакивало из груди. Это был Гейдж, мужчина, который заставлял Брейди ощущать себя всемогущим, да, ничто никогда не чувствовалось настолько правильным.
Гейдж повел его по коридору к спальне. Когда они дошли до двери, глаза Брейди едва не выскочили из орбит, святое дерьмо. Спальню освещало огромное количество свечей.
— Когда ты сделал это? — Что следовало понимать как: “Как долго мы сидели там, рискуя тем, что весь лофт вспыхнет, как горящий шар, вокруг них?”
Гейдж одарил его нахальной, неудержимо усмешкой.