Лаура взглянула на ряды СD-дисков, пристальным взглядом пробежавшись по названиям. У Харона был эклектичный вкус. Он любил хард-рок, классику, софт-рок, рэп и все, что между ними.
Прошлой ночью она слушала Бетховена, сейчас же у нее было настроение для чего-то более динамичного, чего-то, что могло помочь ей справиться с кипой бумаг на ее столе.
С улыбкой она вытащила Whitesnake’s Greatest Hits (Whitesnake — британо-американская рок-группа, играющая хард-рок с блюзовыми элементами, — прим. пер.) и поставила компакт-диск в проигрыватель. Через секунду аккорды “Still of the Night” наполнили комнату.
Подпевая девушка скинула свои туфли и, взяв стопку бумаг, прошла к шкафу за своим столом.
***
Харон смотрел, как солнце, меняя краски, завершает свой путь по небу. Яркий шар света, превращаясь из желтого в огромный оранжевый, постепенно тонул за горизонтом, отбрасывая на облака оттенки мандарина и лаванды.
Даже когда сгустились сумерки, он не беспокоился о том, как найти дорогу обратно. Он знал дорогу, как свои пять пальцев, а бог в нем позволял видеть ночью так же четко, как и днем.
Харон еще не был готов отпустить то спокойствие и тишину, что дарил ему лес. Он был прекрасен в течение дня, но как только наступала ночь, красота другого рода сменяла его. Здесь было проведено много ночей, он спал под звездами, вслушиваясь в звуки леса.
Харон понимал, что пришло время возвращаться. Он медленно встал и, в последний раз посмотрев на долину, повернулся на каблуках, направляясь обратно в город.
Прежде, чем он увидел свое здание, его чуткий слух уловил звуки музыки из таверны, а также из его ночного клуба по соседству. Но он услышал еще и третий источник музыки. И точно знал, что исходят они из его офиса.
Лаура любила музыку, и он предоставил ей доступ к своей коллекции. Каждый день она выбирала что-то новое. Он уже давно перестал удивляться ее любви к разнообразной музыке. Ее вкус почти соответствовал его собственному.
По выбору композиции он мог узнать в каком она настроении, и как себя чувствует в какой-то конкретный день. Бывали дни, когда он знал, что она обеспокоена, так как выбирала медленные, проникновенные мелодии. Была ли она в мрачном настроении из-за отсутствия кого-то или просто ей было одиноко, он не знал. И никогда не спрашивал.
Но хотел знать, и было время, когда почти заглянул в ее прошлое. Однако прошлое, осталось прошлым. Он знал, что если она захочет, то расскажет все сама. Ее взгляд зеленых глаз, смотрящих вдаль, был самым тяжелым испытанием и подрывал его намерения держаться от нее на расстоянии.