Млада, как звали красавицу, провела черта в избу и принялась рассказывать, что к чему. Оказалось, дом совсем худой был: крыша текла, пакля из стен повываливалась, ставни покосились, полы местами прогнили.
Принялся Бакай за дело. Где-то нашептывал, наколдовывал, где-то своими руками чинил. Как с домом закончил, так пошел в огород, взял топор и точило. Силы в черте было много, поэтому заточил лезвие за два присеста, после чего наговорил слов волшебных и топор сам по себе начал дрова колоть, а те знай, подлетают и на чурбан становятся. Млада все это время следила за Бакаем во все глаза, до чего ей нравилось смотреть на то, как дела делаются, но вскоре женщина поймала себя на мысли, что следит она уже не за делами, а за чертом. Тот как напряжется, так сквозь шерсть могучее тело просматривается. Ну просто Илья Муромец во плоти, только обросший. Вскоре она и вовсе губу закусила, наблюдая за Бакаем с ружьем в руках. А черт повертел, повертел ствол, потом хрясь и выпрямил стальное дуло. Тут уж Млада не вытерпела и забежала домой, чтобы дух перевести.
Села красавица на край стола, подобрала юбку и задумалась. Муж-алкаш где-то под елью храпит, местную живность пугает, а черт-то здесь – дела делает. И вот где справедливость? Почему она в самом расцвете лет должна пахать как лошадь, а потом ложиться в холодную постель, чтобы завтра снова проснуться и снова пахать? Надоело! Муж давно держал ее в черном теле, забыл о супружеском долге, да вообще обо всем забыл. Променял жену и дом на соседский самогон. И решила Млада пойти на женскую хитрость, расстегнула пару пуговиц на рубахе, отчего оголилась верхняя часть груди, взяла кувшин со студеной водой, две чарки и пошла на улицу.
Бакай к тому времени притомился, а тут как раз и Млада с кувшином подоспела. Налила она воды в обе чарки, одну дала Бакаю, а из второй сама принялась пить, только изобразила неосторожность да опрокинула холодную воду на себя. Рубаха в один миг промокла, от холода и влаги проявились характерные черты женской груди, черт тут же заметил сие благоговейное преображение и тут же ощутил свои преображения, что ниже пояса.
Уже через минуту он нес красавицу в дом, где посрывал с упругого тела Млады все одежды, стянул с себя портки, усадил ее на стол и принялся ублажать, осыпая горячими поцелуями да крепкими объятиями. Ночь пролетела, как и полагается, незаметно, поскольку у обоих воздержание длилось не один год.
Наутро черт проснулся от того, что Млада носилась по избе, собирая предметы своего гардероба. Ее длинные волосы разматывались из стороны в сторону, а стройное тело изгибалось так соблазнительно, что Бакай не мог оторваться от созерцания столь прекрасного зрелища. Но через несколько минут очнулся, потому как ему в лоб прилетели штаны: