– Где же ты ее подобрал?
– У вашей милости в кармане и подобрал.
Граф обвел глазами присутствующих и молвил:
– Рассудок к несчастному вернулся.
В общем, как говорили во времена моего счастливого детства: «Пока смотрел „Багдадский вор“, русский вор штаны упер».
Но, конечно, по части изобретательности современные авантюристы могут дать фору любому аналогичному деятелю времен Екатерины Великой.
При мне на Сенной площади лет десять назад на выходе из метро «Сенная» стоял лысый такой мужик и рвал у себя на спине рубаху. Не на груди, как все нормальные люди, а в том-то и фишка, что на спине. Перед тем, как ее порвать, он орал голосом зазывалы, привлекая внимание публики: «Рву рубаху на спине! Рву на спине рубаху!» Люди, естественно, подходили, он поворачивался ко всем спиной, просовывал руки себе под мышки, хватал на спине рубаху и рвал ее с жутким треском. А тем временем его компаньоны чистили у толпы карманы.
Еще я знаю историю с продажей трамвая. 1990-е годы. Один мой знакомый из новых русских стоял утром на остановке трамвая 14-го маршрута на углу Английского проспекта, бывшего Маклина, и площади Тургенева, бывшей Покровской. Уже смешно, наверняка скажет сейчас кто-нибудь из читателей. Новый русский ждет на остановке трамвай. Так вот, этот мой новый русский никакого трамвая не ждал, просто стоял себе, похмельный, на остановке, припоминая, где он вчера, перед тем как нажраться водки, припарковал свой «Мерседес-Бенц». Тут подходит к нему интеллигентного вида дедушка и предлагает купить трамвай. Мой знакомый говорит: «Сколько?» – в смысле баксов, а не трамваев. Тот ему называет цифру. Короче, платит мой знакомый наличкой и спрашивает: мол, где товар? Дедуля говорит: «Вон» – и показывает рукой на выкатывающий из-за поворота вагон. Потом уходит, пересчитав деньги. Конец истории понятно какой. Впрочем, конец не важен, важен сам факт продажи.
Вывод: кого-кого, а авантюристов в России всегда хватало. Куда ж они, извините, денутся, пока живы простаки и раззявы вроде вас и меня.
Дураку ясно, что авторская надпись на книге увеличивает ее ценность во много раз, особенно если автор уже в могиле. Сложнее обстоит дело с автографами живых писателей. Один мой знакомый прозаик, имени которого называть не стану, однажды мне сказал следующую парадоксальную вещь: «Неизбежное зло писателя – книги с автографами коллег. Мусор, от которого можно избавиться, но нельзя отказаться». Фраза довольно злая и, наверное, не вполне справедливая. Но какая-то доля правды в ней, согласитесь, есть.