— Джордж, ты готов помочь бабуле встряхнуть танцевальный зал? — спрашиваю я, сдерживая смех, прежде чем меня отчитают в пух и прах. Старик Джордж кажется гораздо более энергичным в коричневом костюме, хотя галстук горчичного цвета под вопросом.
— Жозефине не нужна помощь, чтобы тряхнуть стариной, — отвечает он, оборачиваясь и глядя на спину моей бабушки. — Она и сама хорошо может зажечь, как ты это называешь, — Нан не отвечает и не оборачивается, хотя и улыбается, я это точно знаю.
— Она хочет научить тебя соблазнительно двигаться, — злорадствую, под столом ударяя Грегори, но тут же отдергиваю ногу, потому что Нан так молниеносно разворачивается, что подол ее симпатичного платья разлетается, ровно как это произойдет на танцполе. Она смотрит на меня, вытирая об фартук руки, седые брови взметнулись вверх.
— Замечательно выглядишь, бабуля, — говорю я.
Презрительное выражение лица исчезает в тот же момент, и она с улыбкой опускает взгляд.
— Спасибо, милая.
— Что значит «двигаться соблазнительно»? — спрашивает Джордж, глядя на бабулю, явно сбитый с толку. Мне нравится искренний румянец, что появляется на ее щеках.
— Это танец, Джордж, — бросает мне бабуля предупреждающий взгляд, только он исчезает, как только она замечает мою широкую улыбку. — Я тебя научу.
Чуть не падаю со стула, когда в голове возникает картинка Джорджа и Нан, пустившихся вразнос.
— Что такого смешного? — спрашивает Джордж, хмурым взглядом окидывая кухню. — Так и знал, — фыркает он, снова подбирая пальцем лимонный крем с пирога. На этот раз Нан его не останавливает. Она слишком занята, смеясь на всю кухню.
— Я могу надеть сексуальные трусики, — шутит она, тем самым заставляя нас с Грегори покатываться со смеху.
— Оо, крошечные штуковины? — глаза Джорджа сияют. — Да, прошу!
— Джордж! — вопит Нан.
— Фу, ну пожалуйста, прекратите! — Грегори хватает меня для поддержки, но валится прямо на пол, утаскивая меня за собой. Мы, безостановочно смеясь, бьемся в истерике. — Они прозрачные?
— Нет, кожаные, — улыбается бабуля. — С прорезью.
Я давлюсь от смеха, кашляя на весь стол, а у Джорджа такой вид, как будто его вот-вот хватит удар. Но он берет себя в руки и поднимает газету, используя ее как щит, закрывая лицо.
— А у вас коварные помыслы, Жозефина Тейлор.
— Так и есть, — усмехается Грегори, мимолетно мне подмигивая.
Мы все берем себя в руки, и я вздыхаю, снова начиная ковырять свой пирог. А потом я начинаю волноваться, потому что слышу вздох Нан — долгий, тот самый, который может значить только одно: то, что она скажет, мне не понравится.