Юноша не мог спать — боль не давала. Он знал, что завтра уже ничего не сможет сказать, что мы — последние его слушатели.
«Вы думаете, мне не хочется жить? Еще и как хочется! Я учитель и всю войну мечтал, как я снова вернусь в школу и буду учить детей. Теперь уже не придется… Среди вас нет учителей?.. Нет? Очень жалко! Как это чудесно — быть учителем!..»
А когда рассвело и за стеной камеры послышались тяжелые шаги кованых солдатских сапог, он поднял, голову, прислушался и проговорил:
«Это за мной, товарищи. Прощайте… И не тужите. Все равно мы победим».
Гестаповский офицер, вошедший вместе с солдатами, приказал им поднять его с пола.
«Я сам», — спокойно проговорил юноша и, собрав силы, поднялся на ноги.
Сделал шаг, пошатнулся. Солдат хотел поддержать его, но он сделал знак рукой: «Нет!», обернулся лицом к гестаповцу и сказал:
«Лучше сразу кончайте. Все равно я не скажу ни слова. Потому что я — комсомолец! Я — русский! Я — Иванов!..»
Офицер что-то крикнул солдатам, и они силой выволокли юношу из камеры.
Назад он так и не возвратился.
…Иванов не дожил до того дня, о котором мечтал, — дня, когда он снова войдет в класс и начнет свой первый послевоенный урок. Но последний урок свой — урок стойкости, мужества и героизма — он провел как настоящий советский учитель, как достойный сын матери своей — Отчизны.
Перед здолбуновским вокзалом, в центре широкой площади, стоит монумент: на высоком пьедестале — бюст воина, застывшего в неудержимом порыве, сжав в руке гранату. Волевое, мужественное лицо. Сосредоточенный, устремленный вперед взгляд.
Всякий раз, приезжая в Здолбунов, я подхожу к этому памятнику. Как будто с живым, встречаюсь со своим боевым другом — Николаем Приходько, комсомольцем, Героем Советского Союза. Хоть быстро оборвалась его жизнь, но в те грозные дни он всегда был с нами.
Когда я стою перед памятником Приходько, мне кажется, что это памятник не только ему, а и всем его побратимам, всем, кто ценой жизни добыл себе право на бессмертие.
Знакомой дорогой иду на улицу Ивана Франко, к домику, где по сию пору живет семья Шмерег. Годы наложили печать на все. Лицо Михаила Васильевича избороздили морщины, поредевшие волосы на голове совсем поседели. Но, несмотря на годы, на пенсионный возраст, он все так же бодр и энергичен, как когда-то. Младший Шмерега — Сергей — еще работает, там же, в депо. Завел свою семью, свой дом. Оба брата — известные, уважаемые люди, передовики производства, не один раз получали премии и благодарности, о них пишут в местной прессе.
Нет уже Анастасии Тарасовны — мудрой, сердечной женщины, хозяйки гостеприимного дома…