Поддавшись этому ощущению, она чуть подвинулась вверх, продолжая всем телом прижиматься к Нестору. Повернула лицо, и прикоснулась к его плотно сжатым губам своим ртом, целуя. Нежно, мягко. Без всякого сексуального подтекста. Но со всей своей потребностью в его силе и поддержке. Со своей готовностью дать свое тепло ему.
Он сначала, казалось, просто не понял, что она делает. Несколько секунд не шевелился, даже не дышал. Только руки сжимал все сильнее. Будто впитывал в себя Ингу. Вдавливал.
А потом просто обрушился на нее.
Одна ладонь Нестора обхватила ее затылок, давя с такой силой, что Инга не смогла бы отодвинуться. Он прижал ее тело ногой сверху, перекатился на нее, вдавив в матрас. И набросился на рот Инги. Жестко, жадно. Шумно дыша, и даже задыхаясь. Сминая ее губы, едва не кусая их. Но в то же время – отступая, позволяя Инге продолжать свой поцелуй, отвечать на его «выпады» полные какой-то отчаянной потребности и жажды взять все. Даже более того, что Инга не просто хотела бы, а была в состоянии отдать.
Но она не могла остановиться. Инга целовала его все равно. Так же нежно, но уже торопливо, заразившись от Нестора какой-то алчностью. А он словно повторял, отзеркаливал ее движения, ее действия. Только делал это напористо и давяще. И прижимал, прижимал ее к себе, кажется, совершенно перестав контролировать свою силу и эти объятия. Так, что, в конце концов, Инга не выдержала, и чуть отвернувшись, хрипло охнула:
– Мне больно, Нестор. Правда.
Он осмысливал ее слова только секунду, все еще жадно касаясь губами ее щеки, словно продолжал этот безумный поцелуй. А потом, наверное, поняв, что именно сказала Инга, резко разжал «тиски» своих рук. Перекатился на бок и впился глазами в лицо Инги. Напряженно. Настороженно. Ладонями продолжая накрывать ее плечи и грудь.
– Ох, – она с облегчением вздохнула.
И даже сумела улыбнуться Нестору, пытаясь его успокоить. Потерла руками ребра, на которые пришелся основной «удар» его «сильного участия» и потребности в ней.
У Нестора при виде этого скулы словно сквозь кожу прорезались, так он челюсти сжал, натянув все мышцы. Его ноздри раздулись, и даже вдох вышел каким-то отчаянным и растерянным. Виноватым.
Кажется, ее улыбка его не сильно успокоила.
– Все нормально, – попыталась успокоить его Инга.
Ей самой стало легче. Словно тело потеряло часть веса и плотности, и вся кожа дышала. Смена противоречащих друг другу эмоций: стыда, смущения, унижения и тепла, нежности, нужды – дала какую-то перезагрузку ее душе. И Инге хотелось, чтобы и он испытал нечто подобное. Не находя для этого слов, она вновь потянулась к нему и обняла, гладя его шею, плечи, затылок. Погладила напряженные скулы. И опять спряталась лицо у него на шее.