Был ли кто-то в саду или нет? Бог знает.
Она могла бы поклясться, что видела движущийся силуэт, замерший у кустов возле забора, когда она выбежала со своим нелепым хрипом-криком. А может ей и почудилось, потому как вглядываясь в весенние сумерки Инга ничего не могла разглядеть толком.
А в следующую секунду ее мозг наконец-то начал анализировать происходящее, и на Ингу обрушилось понимание: единственный, кто сейчас мог быть в саду – это убийца Миши. В одну секунду она заскочила снова в кухню, захлопнув за собой стеклянные двери, провернула замок, ощущая безумно колотящееся сердце. Тело начала сотрясать нервная, не поддающаяся контролю дрожь, но Инга отчаянно стараясь не смотреть на пол, пыталась набрать на своем телефоне номер «скорой», хотя вроде и понимала, что Мише уже не помочь.
Следующие несколько часов превратились для нее в кромешный ад: Инга никак не могла понять, что это действительно реальность, и Миша мертв, хоть сама видела, как увезли его тело, накрыв какой-то простыней. Она забыла о том, что бросила курить, и пока разговаривала с врачами, а потом и со следователями, которых вызвал диспетчер «скорой», выкурила пять сигарет, одолженных у этих же милиционеров.
Ее вновь и вновь просили рассказать о причинах встречи, о том, что они обсуждали с убитым, что ели, даже как сидели во время каждого действия. Как-то отстраненно и с иронией Инга подумала о том, что теперь ни о каком «неразглашении» речь уже и не идет. И Миша страшно злился бы. Хотя теперь, наверное, даже ему все равно.
В том же оглушенном состоянии она несколько раз уточнила, что видела кого-то в саду. Даже указала, возле каких именно кустов. И следователь отправил туда криминалистов, приехавших самыми последними. Инга краем глаза видела, что они там что-то собирали и фотографировали. Но так и не узнала – нашли ли что-нибудь, ее все время спрашивали, а она говорила, говорила, говорила, повторяя одно и то же.
Наконец, уже около одиннадцати часов, кажется, ей разрешили отправляться домой, при этом предупредив, чтобы Инга не покидала город. Она, не споря подписала и свои показания, и согласие, что слышала это предупреждение. Все, чего Инга хотела – это оказаться дома, выпить рюмку коньяка и заснуть без всяких сновидений. И не просыпаться. Никогда. Или, хотя бы, до того момента, когда окажется, что все это – нелепая ошибка, розыгрыш, галлюцинация. Что угодно, но только не правда.
Однако о таком и думать было нечего – уже в семь утра Инга должна была проснуться, чтобы успеть на работу. Потому, приехав домой, она ограничилась чашкой ромашкового чая и таблеткой успокаивающего на травах. И установила три будильника, чтоб точно не проспать.