это не остановило. Марина кончила, забившись в его руках. Стефан поднес руку к лицу. С
пальцев стекала влага.
— Только попробуй после этого сказать, что всё произошедшее между нами было
ошибкой. Только посмей назвать нас ошибкой после того, как кончила подо мной и не раз!
Она опять заплакала, а он укачивал её, как маленькую.
— Я люблю тебя. Неужели ты этого не видишь?
— Вижу…
— И ты не дашь мне шанса?
— Нет. Я выхожу замуж. Прости. Отпусти, мне нужно ехать.
Марина встала, сбегала в ванную, быстро оделась, взяла у него ключ и, не глядя на
Стефана, ушла. Он со злости кинул подушку в стену. Не всё потеряно, они ещё сыграют. И
ход конём он оставит за собой.
Глава 8.
Макс проснулся. Голова была тяжелой, мысли весили тонну, каждая. Черепная коробка
вот-вот развалится. Полночи он не спал, думал о ней. Мужчина уставился в потолок.
Опять он её обидел, опять переступил черту дозволенного. Нельзя было так говорить о
ребёнке. Нельзя! Он встал, со злостью скидывая одеяло. Моральная усталость
превращалась в физическую, тело не хотело ему подчиняться. Макс всё больше
чувствовал себя осколком, хаотично плывущим по жизни, постоянно врезавшимся в
скалы. Надоело быть одиноким тираном, деспотом, влачащим жалкое существование. Во
всем была виновата мамаша! Сука, родившая монстра.
— Сама-то сдохла, тварь. А как быть мне? — спросил пустоту, брызгая в лицо холодной
водой.
На кого он стал похож? Лицо носило на себе многовековую печаль, в каждой морщине
была скрыта боль сотен дней, прожитых в полнейшем одиночестве и безумии, которое
заменило ему кровь. Подменило красную жидкость в венах на едкий яд, отравляющий
своими парами мозг. Сорок лет. Ему было всего сорок лет. Вся осознанная жизнь осталась
позади. Сейчас он должен был быть окружен детьми, любящей женой и бабушками с
дедушками. А на деле он был окружен лишь беспощадными демонами, что рвали его
душу в клочья каждый день и вонзали свои клыки в его плоть.
Зачем он её обидел? Она, наверняка, плакала там, за дверью. Наверняка, стерва сдавала
свои позиции, когда никто не видел. Её слёзы резали его сердце, пускали кровь. Зачем она
так говорила? Она врала. Он был в этом уверен. Не могла его Зара так говорить, даже если
представить на секунду, что он был отцом. Внутренний червь сомнений грыз всё сильнее, не оставляя шанса передумать. Его ребёнок, его Зара…
Макс вышел из ванной, так и не прояснив мыслей, даже с помощью ледяной воды. Ничто
не могло помочь, только он сам. Выглянул в окно. Лил дождь. В Америке бы в стекло
билось солнце, ослепляя яркими лучами. Он думал, что навсегда сбежал из этой холодной