ты вечно влипаешь в истории. Хотя, он тоже сегодня какой-то раздраженный. Я это ещё
вчера заметил, когда говорил с ним по телефону. Почему я не имею ни малейшего понятия
о том, что происходит в жизни моих сыновей? Почему они переживают лучшие и совсем
не лучшие моменты своих жизней в одиночку?
— Может, потому, что им так проще? — огрызнулся Макс. Его раздражение тоже взлетело
до предела.
— Может, я не спорю. Почему ты никогда не давал мне шанса стать тебе отцом? Я рад, что
хотя бы со Стефаном тогда, двадцать лет назад, ты нашел общий язык. А то был бы сейчас
совсем…
— Один! Я знаю. Я был бы совсем один. И это было бы правильно.
— Прекращай распускать нюни! — Джек сел в кресло, а Макс остался стоять у окна. —Что случилось?
— Ничего. Стефан для этого тебя позвал, вправлять мне мозги? — грубил Макс, хоть и
сам не знал причин для подобного тона в разговоре с отцом. Просто не было больше сил
ни на что. Хотелось сбросить маску, оставив свою изуродованную душу обнаженной.
— Жаль, тебе не десять лет. Я бы всыпал тебе по первое число. Поверь, ремень из толстой
крокодиловой кожи хорошо приводит в чувство.
Макс едва заметно улыбнулся, снова обращая взгляд к окну. Ему хотелось вырваться из
этих стен, на улицу.
— Ты даже не знал меня, когда мне было десять лет.
— Это неважно. Да, я узнал тебя немного старше, и было уже поздно заниматься твоим
воспитанием…
— Да, всё потеряно, — перебил его Макс. — Вырос монстр.
— Почему ты так говоришь о себе? Из-за наркотиков и лечения в клинике? Сущий пустяк!
— Да не из-за наркотиков! Я же был не в курсе, что это наркотики. Просто… вырос
монстр. Я знаю это точно, — тихо сказал он.
— Зачем ты вообще пил успокоительное? Ваше со Стефаном «просто так, нервная система
была ни к черту» меня не убеждает. Я ничего о тебе не знаю. Я, твой отец, прошёл три
года настоящего ада с тобой, и даже не заслужил доверия знать, что происходит с моим
старшим сыном?
— С ним ничего не происходит. Ничего! Оставь мою жизнь мне. Я сам разберусь с ней.
— Я люблю тебя, Макс. И мать твою любил.
— Значит, ты ничего не смыслишь в любви, — резко ответил Макс и, подхватив вещи, направился к двери.
— Куда ты, сын? — взволнованно спросил отец, его сердце болело за него. Того явно
грызли нехорошие мысли. Как бы чего не сделал.
— На улицу. — Дверь захлопнулась.
Макс вдохнул полной грудью. Свежий воздух немного успокоил его больную душу. Дождь
только что прекратился, но по нависшим тучам было ясно, что небо еще разразится
слезами. Он не знал, куда идти, ноги сами понесли его в нужном направлении. Словно
прошлое вело его сейчас к истокам мироздания, туда, где он сможет найти покой. И ответы