Меган подавила в себе стон, который готов был вот-вот вырваться на поверхность, и постаралась вернуть себе самообладание единственным привычным для неё способом. Она закрыла глаза и начала медленно дышать.
- Да, я уверена. И тебе следует отодвинуться от меня, пока я не заявила куда следует, и тебя не обвинили в домогательстве. А тебя, поверь мне, обязательно обвинят. Плюс ко всему, я скажу, что ты пытался заставить меня говорить с тобой силой и стискивал в своих ручищах! Так что тебе лучше поразмыслить над всем этим и поступить правильно, иначе в ближайшее время у тебя появится чертова куча свободного времени и новое жилье с видом на колючую проволоку. – Она была довольна речью, которую произнесла, но почему-то сразу же ощутила, что что-то не так. Её глаза все ещё были закрыты, но она почувствовала, как его тело слегка подрагивало. – Ах ты… - она резко распахнула свои глаза и увидела, что Алекс смеется. Подумать только, он смеялся над ней! В самом деле, смеялся и, по всей видимости, ничуть этого не стыдился. - Ты что, в самом деле это делаешь? – Меган не верила своим глазам. – Ты смеешься над моими словами? Нахально высмеиваешь такие серьезные вещи?
Алекс так искренне и беззаботно смеялся, что даже интуитивно разжал свои пальцы и перестал удерживать Меган. Чем не шанс развернуться и уйти? Она ведь только это и хотела, разве нет? Только вот она как вкопанная стояла на том же месте и не могла сделать ни шагу. Ей вдруг до боли захотелось, что бы он её обнял, захотелось ощутить его тепло и снова почувствовать то, что она чувствовала лишь тогда, когда находилась рядом с ним. Глупо, неправильно, безрассудно, но именно таковыми сейчас были её желания. Меган прекрасно осознавала, что её собственное сердце идет наперекор её разуму, но ничего не могла с этим поделать. Когда он был так близко, она не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, какие сильные чувства к нему испытывала.
Она вся задрожала сразу же, как только осознала, что до сих пор так и не смогла его забыть. До сих пор не нашла в себе тех самых сил, которые помогли бы ей сейчас высказать ему все, что так долго копилось на её душе, дать ему хорошую оплеуху, а затем, выставить за дверь, тем самым навсегда выгнав его из своей жизни и из своего сердца. Она словно онемела, не в состоянии сделать то, что на протяжении стольких лет прокручивала в своей голове. Её сердце было звонче, оно кричало громче и стучало сильнее, и сейчас, казалось бы, даже самые разумные и веские доводы не смогли бы заставить её так поступить. Она была беспомощна рядом с ним. И это больше всего её пугало.