Я разрываюсь между группами. Я знаю, что вся такая паинька, но как бы я не беспокоилась по поводу Сент-Клера, меня также волнует прогул. Я не хочу проблем. Я оглядываюсь на США, и Джош стреляет в меня взглядом, который говорит: «Школа закроет глаза».
Надеюсь, он прав.
Наша любимая блинная в минуте ходьбы, и мой страх прогулять школу исчезает, как только я вижу, как продавец разливает тесто на сковородку. Я заказываю как обычно, тыкая пальцем на картину с банановым блинчиком с «Нутеллой» и говорю «пожалуйста». Мужчина льёт тёплый шоколад с лесным орехом по тонкому блинчику, заворачивает в него банан и посыпает ещё больше «Нутеллы» на верхушку. Как заключительный штрих, он добавляет совочек ванильного мороженого. Настоящая ваниль, с чёрными пятнашками.
Я начинаю стонать от удовольствия, сделав первый укус. Тёплый, клейкий, шоколадный и прекрасный.
— У тебя «Нутелла» на подбородке, — говорит Рашми, указывая вилкой.
— М-м-м, — отвечаю я.
— Хороший вид, — замечает Джош. — Как небольшая эспаньолка.
Я опускаю палец в шоколад и подрисовываю усы.
— Лучше?
— Возможно, если только ты строишь из себя Гитлера, — говорит Рашми.
К моему удивлению Сент-Клер фыркает. Я поощрена. Я повторно опускаю палец и добавляю на одну сторону завиток.
— Неправильно делаешь, — говорит Джош. — Наклонись.
Он прилагает палец на краю моего соуса, аккуратно рисует вторую половинку твёрдой рукой художника и затем исправляет мою часть. Я смотрю на отражение в окне ресторана и разглядываю себя с большими вьющимися усами. Ребята смеются и хлопают, а Мер делает фотку.
Мужчины в изящно повязанных шарфиках за соседним столиком смотрят на нас с отвращением, и я делаю вид, что кручу кончики моих нутелловских усов. Ребята хвалят меня, и наконец — наконец! — Сент-Клер дарит мне самую крошечную из малюсеньких улыбок.
Замечательное зрелище.
Я вытираю шоколад с лица и улыбаюсь в ответ. Он качает головой. Остальные начинают обсуждать странные виды растительности на лице — у Рашми есть дядя, который когда-то сбрил все волосы кроме тех, что росли по краю лица — и Сент-Клер наклоняется поговорить со мной. Его лицо близко к моему, глаза пусты. Голос скрипит.
— О том вечере…
— Забудь об этом, ничего страшного, — говорю я. — Я всё очистила.
— Что очистила?
Упс.
— Ничего.
— Я что-то сломал? — Он выглядит смущённым.
— Нет! Ты ничего не сломал. Ты просто, как бы, знаешь... — Я имитирую звук.
Сент-Клер качает головой и стонет.
— Прости, Анна. Я знаю, в какой чистоте ты содержишь свою комнату.
Я смущённо отвожу взгляд.
— Всё нормально. Правда.