— Ты не местный? — издевательски хохочет, демонстративно закатывает рукава светлой рубашки. — Не видишь, на кого тявкаешь?
Градский молча бьет его кулаком прямо в лицо. Резко и жестко, не оставляя шанса увернуться.
От силы удара Артура заносит в сторону. Он взвывает, закрывая лицо ладонями. Опирается на нашу машину, на стекло у места водителя. Окровавленные пальцы соскальзывают ниже по гладкой поверхности.
Зажимаю рот рукой.
Перед глазами вспыхивают кадры с места преступления. Изуродованное тело Вероники. Залитый багрянцем ковер.
Меня начинает мутить.
— Ты труп, — Артур сплевывает кровь на землю.
Я вижу, как Хара тянется к поясу, хочу закричать и предупредить об опасности. Однако Градский замечает угрозу без дополнительных предупреждений. Он хватает бандита за запястье, выкручивает, вынуждая того заорать.
Пистолет падает вниз.
— Что это у нас? — без эмоций спрашивает босс. — Вооруженное нападение на сотрудника прокуратуры?
— Да ты оху*л, мудак, — хрипит Артур.
— Сам признаешься или нужно отправить в камеру, где таких голосистых особенно ценят?
— Чего? Бл*. Что за х*рня? Ты хоть осознаешь, кого тронул?
— А ты? — бросает холодно. — Помнишь Веронику Градскую?
— Нет! — заявляет со смешком. — Я не обязан помнить всех баб, которых тр*хал.
— Сейчас освежим твою память.
Босс вынимает свой мобильный.
— Гляди какие снимки.
— Отвали, у*бок.
Хара пытается вырваться, отвернуться. Однако тщетно. Его буквально утыкают лицом в экран.
— Бл*дь, — выдыхает он, скривившись. — Что это?
— Ты скажи, — отступает. — Гребаный урод.
Артур закашливается, сгибается от рвотных позывов.
— Н-не выйдет, — произносит наконец. — Не выйдет повесить на меня мокруху.
— Значит, не твоих рук дело?
Поднимает пистолет, приставляет к подбородку противника.
— Не знал Веронику? Не звонил ей?
— Ну звонил, — бросает отрывисто. — И чего теперь?
— Об алиби позаботился?
— Я всю ночь провел на клубе.
— Проверим.
— Я больше ни слова не скажу.
— Правда? — прижимает дуло плотнее.
— Ты на понт не бери, — отмахивается. — Ты же не выстрелишь.
— Серьезно? — смотрит на него в упор.
— Не посреди улицы, — кривится.
— А мне терять нечего. Своих детей нет. Вероника мне была как родная дочка. А ты, дерьма кусок, ее погубил.
— Я здесь не при делах, ясно? — бормочет поспешно. — Мы встречались, но бл*дь я не делал ничего такого, о чем она сама бы не просила.
— Следствие разберется, — отпускает его, разряжает пистолет, забирая патроны. — Поверь, следствие разберется.
Градский возвращается в авто, заводит мотор и трогается с места.
— Это не он, — осторожно говорю я.