— Понимаю.
— Тебя все еще не пугает объем данных?
— Я готова приступить к изучению прямо сейчас, — заявляю уверенно.
— Я подключу еще нескольких человек, которым доверяю, — говорит дальше. — Вдвоем не справимся.
Едва сдерживаюсь, дабы не расплыться в дебильной улыбке. Ситуация не располагает к позитиву, но слова о доверии греют душу похлеще самых изысканных комплиментов.
Градский предлагает мне вести тайное расследование.
Невероятно.
Сердце бьется часто-часто, пульсирует в счастливом нетерпении. Однако горечь быстро сметает мимолетную радость, затапливает все мое существо жгучим раскаянием.
Бледнею. В горле неприятно скребет, а вдоль позвоночника пробегает холод.
— Что с тобой? — Градский улавливает перемену настроения. — Если не хочешь принимать участие, то не поздно отказаться. Подумай, оцени последствия. В том числе для карьеры. Начальство не одобрит нашу инициативность.
— Нет, я согласна, — быстро отрезаю путь к отступлению.
Я должна найти убийцу.
Иначе не смогу жить. Не смогу дышать, улыбаться, быть прежней. Не смогу спокойно сомкнуть глаза ночью, зная, что неподалеку бродит монстр, виновный в жуткой гибели моей подруги.
— Хорошо, — босс накрывает мою ладонь своею, слегка сжимает, будто пытается привести в чувство. — Ты в любой момент можешь отказаться.
— Никогда не откажусь, — заявляю тихо, но твердо. — Этого ублюдка надо наказать.
***
Я чувствовала себя виноватой.
Когда безумный убийца резал Веронику ножом, я мирно дремала над скучными бумагами. Ни о чем не подозревала. Потом названивала ей раз за разом из-за уродских фотографий, поступала мелочно и тупо.
Казалось, я могла спасти ее, однако слила все в унитаз, упустила единственную удачную возможность.
Теперь существовал способ исправить положение. И если бы понадобилось потратить всю жизнь на поиски правды, я бы не возражала.
Бесконечный поток информации, множество раскрытых и нераскрытых убийств, боль и смерть, ужас и страдания. Все это постепенно становилось привычным, обыденным, уже не вызывало ни шока, ни отвращения.
Мне больше не снились кошмары. От накопившейся усталости я просто проваливалась в темноту, отключалась и ничего не помнила на утро.
Фотографии с места преступления уже не заставляли вздрагивать. Даже на изувеченное тело Вероники я могла смотреть без прежних эмоций.
А ведь прошла всего пара недель.
— Эй, ты вообще слушаешь? — раздраженный голос Риты врывается в сознание, она щелкает пальцами. — Слава, ау! Ты тут или в другом измерении?
— Прости, — бросаю на автомате, делаю несколько крупных глотков кофе.
Черт, какая дрянь. Остывший американо пить нереально.