После первых двух визитов ничего необычного не происходило. Отношения с Русланом, наладившиеся после ее согласия попробовать играть, теплели и крепли на глазах. Людмила с радостью узнавала своего прежнего Руслана – внимательного, нежного, страстного.
Но после третьего визита он вернулся позже обычного, взбудораженный и распаленный. Буквально взорвался жадными, безумными, резкими, почти грубыми ласками, заставляя стонать в подушку, оставляя отметины на груди, шее, животе, обжигая дыханием, сминая любые, самые слабые попытки сопротивления, подчиняя ее тело своим желаниям. Она потерялась в мешанине самых противоречивых чувств, а потом заснула на его разгоряченной груди, совершенно обессиленная, опустошенная, будто выжженная изнутри его безумной страстью. И еще, в самом дальнем уголке сердца шевельнулась обида и ревность к тому, а вернее той, кто довел ее мужа до такого исступленного возбуждения. Эта ревность будто червячок в яблоке все грызла и грызла ее изнутри, не давала покоя. Людмила все чаще против воли вспоминала Еву, бесстыдно раскрытую, ласкающую себя, распростертую у ног Шталя, и думала, что руки мужа – любимые и родные, могли также ласкать ее трепещущее тело. Леденела от этой мысли, и Руслан, чувствуя ее напряжение, недоуменно вглядывался в ее лицо. Это сводило с ума и наконец, она не выдержала.
Людмила расчесывала волосы перед зеркалом в ванной, и Руслан как всегда подошел сзади, перекинув ее волосы вперед, открывая шею, провел губами от ямки за ухом, прикусил мочку, скользнул ниже.
Она замерла, потом отложила расческу и сжала его руку.
Он прекратил ее целовать, вопросительно посмотрел на нее в зеркало.
Глубоко вдохнув, будто перед прыжком в воду, Людмила произнесла, почти спокойно:
- На этих встречах с Шталем… ты… - ее голос предательски дрогнул, - прикасался к ней?
Она так надеялась, что Руслан рассмеется, крепко обнимет ее и прошепчет на ухо: «Глупая… конечно нет, мы просто беседовали!»
Но он молчал. Все так же пристально смотрел на нее в зеркало. И молчал.
Ей стало так тоскливо. Она ощутила себя преданной и растоптанной.
- Ты прикасался к ней? – повторила она, уже тверже, стискивая зубы от острой боли в груди.
Руслан поиграл желваками, справился с гневом. Потом произнес спокойно и отстраненно:
- Да. Почему это тебя смущает? Ты мне не доверяешь?
Его холодное спокойствие заставило боль в груди стать почти невыносимой. Она прикусила щеку внутри до крови, чтобы не разрыдаться.
И тут он сильно, до боли сжал ее в объятиях, шепча на ухо те самые слова, что она так ждала: