Я подошла к книжному шкафу. По прочитанным книгам о людях можно много чего сказать. На полках стояли полное собрание сочинений Шекспира, стихотворения Бена Джонсона и Джона Донна. Еще я заметила известных писателей-романистов девятнадцатого века: Остен, сестер Бронте, Теккерея, Диккенса, Харди. Путеводитель по Великобритании. Ряд кулинарных книг. Путеводитель по современной культуре Великобритании. Мода конца двадцатого века. Мировой атлас и основные научные учебники. Биографии Дарвина и Эйнштейна. Было видно, что все книги довольно часто брали в руки. В этой коллекции не было ничего показного и фальшивого.
Я села на диван. На полу лежал расстегнутый рюкзак Райана, а рядом с ним стопка книг. Я прочитала название верхней книги: «История Великобритании 20 века».
Распахнулась дверь и вошел Райан, держа две кружки горячего шоколада. Он поставил их на кофейный столик и сел рядом со мной на диван. Я представляла Райана любителем крепкого черного кофе, а не парнем, который бы приготовил горячий шоколад со взбитыми сливками и шоколадной крошкой.
Хотя он и оставил между нами свободное пространство в несколько сантиметров длиной, внезапно я остро почувствовала его близость. Словно между моей и его кожей пробегали маленькие электрические разряды.
— Где твой отец? — спросила я.
— Ушел. Как и Касси. — Он выгнул бровь. — Весь дом в нашем распоряжении.
Я нервно захихикала.
— Так чем хочешь заняться? — спросил он с легким намеком в голосе.
— Днем ты освежал свои знания по истории 20 века, — произнесла я, показывая на гору книг, лежащих на полу.
— Как тебе известно, это мой самый слабый предмет.
— Я могу тебя поспрашивать. — Я расстегнула рюкзак и вытащила свои учебники.
Райан рассмеялся.
— Еще больше учебы. Не уверен, что перенесу столько радости за один день.
Я посмотрела на часы на стене.
— Полчаса, а потом мы развлечемся как-нибудь.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Я задумалась, что же Райан понимает под развлечением.
Совершенно ясно, что он справляется с историей 20 века. Райан не испытывал никаких сложностей, отвечая на вопросы о Гитлере, Муссолини или Черчилле. Он мог дать развернутый ответ на вопрос о причинах Первой мировой войны и рассказать о Холодной войне до самого Падения Берлинской стены.
— Ты больше, чем просто милая мордашка, — произнесла я. — Если история — твой самый слабый предмет...
— Милая! — воскликнул Райан. — Спасибо тебе огромное! А как насчет великолепной или красивой. Даже симпатичная лучше, чем милая. Из-за слова милая создается ощущение, что я — девочка пятилетняя.
— Ты-то уж точно не пятилетняя девочка, — рассмеялась я.