Ая усмехнулась, за её плечами развернулись прозрачные крылья, она легко подпрыгнула и устремилась вслед за белой шмелиной стаей.
Гравитатор представлял из себя хитрую ажурную конструкцию в самом зените колоссальной стектонитовой полусферы: сравнительно небольшая активная зона, окружённая системой регулирования цепной реакции, радиационная защита, ореол отражателей и целая паутина тонких гравитофорных направляющих из беррилида ниобия.
Между центром паутины и высшей точкой прозрачного купола, в ячеистом невесомом ядре большим серебристым пауком сидел генератор Бибича, а по её внешнему периметру — между крайними направляющими и внешним куполом — была устроена целая "пешеходная" зона, тонкий стектонитовый коридор.
Именно его и имела в виду Ая, когда говорила "смотреть на дом".
Строго говоря, пешеходным коридор не был. Будучи расположенным снаружи от гравитофоров, он оставался в гравитационной "тени" и ходить по нему было нельзя. Зато и падать было нельзя. Мэтт, чуть ли не насильно втиснутый в прозрачную трубу коридора и брошенный там на произвол судьбы, распластался лягушкой и плавал теперь от стенки к стенке в состоянии глубокой эйфории.
Его нельзя было удивить ни звёздами, ни туманностями (звёзды на Альфе и так были большими, а туманности яркими), но то, как выглядит его маленький мир с такой высоты, он видел впервые.
— Смотри, Ая! — заворожённо прошептал он. — Какая Альфа маленькая!
— Да, солнышко. Альфа у нас небольшая. Зато какая красивая…
— Да! Да! — опьянело кивал Мэтт. — Вон там — видишь?! — большая лужа! Это Низина! А белые пятна возле неё — это туман! А вон тот белый холм — это тот, кто ходил мимо меня большими ногами! Ая, это кто?!..
— А… Это никто, — засмеялась девушка. — Это форма такая. Она скоро растает. Смотри: гребень у неё на спине уже расползается. А всё потому, что я от неё далеко, а от этой штуки, — и она показала рукой в сторону серебристого паука Бибича, — близко.
Реализаты — счастливые люди, думал Мэтт, потому что никогда никого не боятся.
Сам он не был реализатом, — сам он был маленьким семилетним мальчиком, болтающимся в чёрной бесконечности, и поэтому боялся.
Впервые в жизни его дом показался ему хрупким и ненадёжным. Земля, висевшая влажным сине-зелёным шаром во мраке тут же, по соседству, выглядела куда более основательно.
— Ты была там когда-нибудь? — тихо спросил он у парящей рядом сестры.
— Я родилась там, — откликнулась Ая. — И жила до тех пор, пока они не отправили меня сюда.
— Зачем?
— Они боятся нас, Мэтт. Рядом с нами они чувствуют себя бутафорским бумажным камином, в котором разведён самый заправский огонь.