Странно, думал он, выбирать партнёра по общему делу до того, как будет выбрано общее дело, более чем странно.
На мгновение всё, что касалось людей, показалось ему непонятным и неестественным, но только на мгновение, — после которого он вспомнил, насколько бывают ошибочны обобщения подобных масштабов.
Бенжи открыл глаза, вынул пальцы из предназначенных для них разъёмов и огляделся, но кроме окружающей его темноты так ничего и не увидел.
Впервые в жизни ниша, в которой он проводил почти всё своё свободное время, показалась ему тесной и на жизнь вовсе не рассчитанной.
Андроид вытянул руку в темноту, отодвинул гермозаслонку и вылез наружу.
Над утренним Парижем шёл снег.
Бенжи поднял лицо к просыпающемуся мелкой холодной крошкой небу и долго смотрел, как небо плывёт ему навстречу, — до тех пор, пока не тающий на его терракотовом лице снег не запорошил ему оптику.
А потом он решил действовать.
Если уволиться прямо сейчас, подумал он, то с космосом, Аей и свободой можно распрощаться одновременно. Поэтому, прежде чем уведомить администрацию Орли о своих намерениях, ему следовало позаботиться о воплощении этих намерений в жизнь.
И перво-наперво стоило выкупить у работодателя, увы, пока ещё не принадлежащий ему челнок.
Андроид моргнул, стирая снег с оптических линз, и произвёл в уме нехитрый подсчёт: стоимость подержанного орбитального челнока составляла что-то около пятидесяти миллионов евро, его курьерская зарплата — какую-то совсем смешную цифру, так что, поделив первое на второе, он получил срок, который показался ему слишком большим даже с учётом того, что Ая не была обычным человеком.
Но Бенжи был машиной, а машины глупыми не бывают.
Первое, что он понял, — это то, что каким бы продвинутым ни был работодатель, заработать такие деньги в срок, который не оказался бы безумным, он никогда не даст. Второе, — это то, что теперь ему следовало изучить человеческий рынок с тем, чтобы его перехитрить.
Он ещё раз взглянул на занимающееся над Орли снежное утро, на белый, припорошенный снегом материнский челнок, повернулся и зашагал обратно, в тёмную и холодную нишу в машинном отделении. Там он снова втиснул тонкие пальцы в электронные гнёзда, закрыл глаза и ушёл знакомиться с законами мировой экономики.
Принесённый им на холодных металлических плечах снег ещё долго не таял.
* * *
Итак, Бенжи был машиной.
Ему не обязательно было иметь за спиной Лондонскую экономическую школу или еврейский бэкграунд: достаточно было находившихся в его распоряжении электронных ресурсов типа ESY и ESA.
Неделя ушла у него на то, чтобы разобраться в теории денег и кредита, неделя — на основы банковского дела и инвестиционного менеджмента, ещё две — на макроэкономику, налогообложение, гражданское, коммерческое и трудовое право, после чего, в самом начале 2329 года он начал свою большую игру.