От неожиданно обретённой свободы и надежды на то, что отец жив, у мальчика будто гора с плеч свалилась. Он ощущал невероятную легкость. Мысль о том, что теперь он может творить волшебство, наполнила его таким восторгом, что прямо между небом и землёй, в полумиле над озером, Николас засмеялся, как не смеялся никогда в жизни. Смех шёл из глубины его живота и больше походил на «хо-хо-хо!», чем на привычное «ха-ха-ха».
Именно так когда-то смеялась его мама.
Николас наклонился и обнял Блитцена за шею.
– Ты настоящий друг! – сказал он. – И мне жаль, что тебе отстрелили кусок рога.
Блитцен мотнул головой, словно говоря: «Да пустяки!», – и припустил вперёд.
Они летели строго на юг, стараясь не отклоняться от единственной дороги – дороги, которая вела домой. Николас подумал, что отец, быть может, уже вернулся и снова рубит деревья в лесу, удивляясь, куда же пропал его сын.
В середине утра вокруг них сгустился серый туман, и Николаса одолели сомнения. А вдруг отец и в самом деле похитил Малыша Кипа? Он с негодованием отверг эту мысль. Нет, его дорогой отец никогда бы так не поступил. Это просто невозможно. Или возможно?
С тяжёлым сердцем Николас признал, что у него осталось незавершённое дело на Крайнем Севере. Прежде чем вернуться, он должен найти Малыша Кипа. Должен узнать правду и доказать эльфам, что его отец – хороший человек.
Николас убеждал себя, что случившемуся есть простое объяснение. Возможно, Малыш Кип сбежал из дома – совсем как он. Значит, ему просто нужно найти эльфёнка, отвести его в деревню, и все недоразумения разрешатся сами собой.
Тем временем они улетали всё дальше и дальше от Эльфхельма. Блитцен снижался к заиндевевшим еловым верхушкам, скользил над укрытыми белым пологом лугами и бескрайними равнинами. Николас тщетно выглядывал внизу Малыша Кипа.
От городов они старались держаться подальше: Николас не знал, как там воспримут мальчика, летящего верхом на олене. Впрочем, даже так им изредка попадались люди. И Блитцен каждый раз бурно радовался встрече.
Видите ли, какое дело: у Блитцена обнаружилось отменное чувство юмора. Особенно уморительным ему казалось мочиться сверху на людей. Он терпел, сколько мог, а потом… орошал бедолаг, которым не повезло встретиться с летающим оленем. А те, наверное, удивлялись: «Дождь в декабре?!»
– Боюсь, такой рождественский подарок их не обрадует! – укоризненно качал головой Николас, хотя сам не мог удержаться от смеха.
Итак, они летели вперёд, ускоряясь и замедляясь, ныряя к земле и взмывая под облака, поворачивая на север и на восток, на юг и на запад, но всё было без толку. Николас чувствовал, как в сердце закрадывается отчаяние. Может, ему всё-таки стоит вернуться домой. Глаза уже слипались от усталости; Блитцену, наверное, тоже приходилось несладко. К тому же из низких туч снова посыпался снег.