Молчание затянулось, и я уж думала, что Кавьяр и правда решал, полезна я или нет, как вдруг его голос вновь разорвал напряженную тишину.
— Да кому она нужна? — вынес вердикт. — Будто собака бездомная. Никто не знает о ее существовании. Кроме Стива, конечно. Пусть себе болтается. Может, пожалею — продам кому…
На одеревенелых ногах вернулась к креслу и тяжело в него опустилась, словно весила около центнера. От такого неожиданного открытия, да и от количества полученной информации голова нещадно трещала и пульсировала. Мне на какой-то миг даже показалось, что я вижу какие-то тени в углу.
От холодного липкого страха вспотели ладони и, протянув руку к лампе, погасила свет. Испугалась темноты, вновь щелкнула выключателем и взвизгнула, потому что в дверном проеме стоял Кавьяр. Прямо знает, когда появиться, чтобы эффектнее вышло.
Затрясла головой, словно китайский болванчик, и выпрямилась в кресле.
Грек нахмурился, следя за моими неестественными телодвижениями.
— Перестань! — вырвалось само собой, даже не сразу поняла, что этот сдавленный голос принадлежит мне.
Опустила голову.
— Перестань, Клио!
— Что перестать? — почти выкрикнул Кавьяр удивленно. — Я еще и с места не двинулся…
Немного очнулась, истерика отошла на задний план.
— Не смотри на меня так, пожалуйста, — попросила тихо и взглянула на грека. — Клио, я боюсь тебя.
Признание далось легко, и от его искренности Кавьяр немного опешил или даже растерялся. Черты лица грека немного смягчились, и он все же вошел в комнату. Прикрыл за собой дверь — нарочито медленно, будто размышляя над чем-то. Так и остался стоять, взявшись за дверную ручку, и не обернулся.
— Ты слышала? — поинтересовался спокойно. — Все, о чем мы говорили?
— Это ведь правда? — вопросом на вопрос.
— Да, — короткое и холодное.
Наконец, оторвался от двери и приблизился, встав напротив меня. Задрала голову, чтобы видеть его лицо — непроницаемое и равнодушное.
— Клио, — позвала тихонько, как будто мне мало того, что он так пялится. — Зачем я тебе? Раз уж все так сложилось, то…
Не договорила, потому что Кавьяр присел на корточки и сжал руками подлокотники моего кресла.
Выражение лица стало мягким, но в совокупности с буравящим и жестким взглядом смотрелось как-то странно.
— Ты будешь здесь столько, сколько я захочу, понимаешь? — тон взрослого дяденьки, беседующего с маленьким непослушным ребенком. — Не начинай этот пустой разговор… Мне жаль… Черт, Летти, мне нисколько не жаль, что твой отчим оказался куском дерьма, потому что изначально было ясно, что и ты отравишь мое существование. Поэтому просто проплачься, если желаешь, и не говори об этом больше никогда.