Бармен прилип ко мне почти вплотную и забормотал на самое ухо.
— Полегче с ним. Хотя я подозреваю, что тебе уже не отделаться. Этот извращенец покупает себе девушек и увозит в один из особняков. Они никогда не возвращаются. Что с ними происходит, одному богу известно. Но раз Кавьяр появился в этом месте, значит, очередная жертва наскучила.
— Ты же сказал: покупает. У меня хозяина нет, поэтому я попросту не продаюсь.
Джон покачал головой и посмотрел на меня так, словно я курица безмозглая.
— Зачем покупать, если он нашел подходящий экземпляр?
Я поняла. В один миг все стало ясно. Ведь грек сказал, что отыскал то, что хотел.
— Во-о-от, смекаешь? — кивнул бармен и отошел назад.
— Короче, если ты пытался меня запугать — не вы-шло! — усмехнулась, последнее слово произнеся по слогам. — Извини, приятель, но я замерзла.
И правда, было холодно. Октябрь перевалил во вторую декаду, и ночной морозный воздух уже ощутимо пощипывал кожу. Я обхватила себя руками — куртка осталась в баре, — и, выдохнув белые клубы пара, пробормотала:
— Еще заболеть не хватало. — И пошла к двери.
— Береги себя, — бросил вдогонку приятель.
Но это у меня всегда плохо получалось: как только я оказалась в помещении, рядом вырос странный верзила в черном костюме и, ухватив меня за локоть, поволок уже к парадному выходу. Оглядываясь и вырываясь, я успела заметить Джона, который с сочувствием качал головой.
— Вызови полицию! — орала, словно резаная, таращась на приятеля. — Джон! Помоги!
Верзила встряхнул меня с завидной силой и вновь упрямо потащил к двери. Самое обидное и ужасное, что все отводили от нас взгляды. Никто не пытался помочь. Правильно, кому нужны проблемы? Подумаешь, разборки. Именно так это и выглядело.
— Мои сумка и куртка, — предприняла последнюю попытку, обращаясь к своему похитителю.
— Они тебе больше не понадобятся. Их сожгут, — отчеканил верзила, и мне стало по-настоящему страшно.
Вытолкав из бара, мужик с огромными ручищами, словно нагадившего котенка, спустил меня с лестницы. Однако когда я начала падать, он не позволил мне свернуть шею и удержал на месте. У самого крыльца, перед всем честным народом, меня запихнули в черный Мерседес с тонированными стеклами и захлопнули дверцу. Я кое-как уселась на сиденье и, со злостью одернув задравшуюся кофточку, повернула голову вправо.
— Ах, вот оно что… — прошипела я сквозь стиснутые зубы.
— Здравствуй, Летти. Или предпочитаешь, чтобы тебя звали Леной? — Наглая физиономия грека расплылась в довольной улыбке.
Он рассматривал меня так, что мне стало совсем плохо. Особенно, когда карие глаза «ощупывали» мою грудь.