Чего? Надежды? Но ведь смешно же. Или...
— Нет. — Наконец он качает головой, по-прежнему не отводя от меня прямого взгляда.
— Хочешь?
Я решаю быть безжалостной. К нему, себе, нам.
Дай мне повод. Просто дай мне повод развернуться и уйти.
Дай мне возможность спастись.
И тихое, но твердое:
— Нет.
Но этого не достаточно. Я качаю головой, растягивая губы в циничной усмешке.
— Ты сам сказал, что между вами это длиться слишком долго. Что сейчас изменилось? Почему ты больше не хочешь?
Джейсон тоже улыбается — одними губами, глаза же выглядят темными, мрачными. Он приваливается к стене, и наши тела окончательно разъединяются.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — в его голосе звучит вызов, но в тоже время странная обреченность.
— Скажи, что ты сам хочешь, — бросаю в ответ я, — что чувствуешь.
Ох, не доведет нас этот разговор до добра. Но я уже не могу остановиться. И он не станет.
Мы купили билеты в один конец.
Приятной поездки, дамы и господа!
— Тебя хочу, — пожав плечами, говорит с непривычной покорностью. Коротко смеется и громче повторяет: — Блядь, тебя хочу! Тебя!
— Не похоже. — Я упрямо трясу головой, игнорируя ликующее чувство внутри. — Тебе было наплевать, когда я ушла, — не спрашиваю, а утверждаю.
Джейсон издает длинный, болезненный стон.
— Ты, правда, так думаешь?
— А разве нет? — Я приподнимаю брови, недоверчиво уставившись на него. — Больше недели прошло, а ты только теперь... только теперь...
Мой голос сходит на нет, и я еще раз оглядываю комнату. Идиотка, во всем этом сумасшествии не заметила очевидного.
— Твой отец умер? — спрашиваю шепотом.
Джейсон ничего не говорит, только молча кивает.
Я хочу сказать, что мне жаль, но вовремя прихлопываю рот — не думаю, что ему именно это сейчас нужно. Да и судя по всему, их отношения с отцом были далеко не самыми хорошими.
— Почему ты ушла тогда? Я ведь просил тебя подождать, — устало спрашивает он, и я понимаю, что говорить на тему отца он не хочет. — Я мог бы тебе все объяснить.
— Что объяснить? Что твои отношения с сестрой немного вышли за рамки?
Шутка выходит неудачной и злой, и Джейсон морщиться на это.
— Ты сказал ей, что я Блисс. Просто махнул в мою сторону и бросил «Это Блисс», — даже не пытаясь скрыть обиду, с горячностью говорю я. Всю неделю это проедало мой мозг, не давая покоя. — Будто я соринка, которая прилипла к твоему ботинку!
Он в ужасе смотрит на меня — ожидал ли он, предполагал ли, что я чувствовала себя так по его вине? И насколько униженной я была тогда? Хватило всего нескольких слов, долбанных нескольких слов и пренебрежения, чтобы причинить мне боль.