– Мой отец бы умер, если бы увидел меня здесь.
– Вероятно, нам следовало его пригласить?
Ксандер смеется.
– Он скорее бы умер, чем пришел сюда.
– Ну, вообще-то, именно так он здесь и окажется.
Он снова смеется.
– Ты отличаешься, Кайман.
– От кого?
– От любой девушки, которую я когда-либо встречал.
Учитывая, что у всех девушек, с которыми он общался, денег больше, чем у меня, раз в пятьдесят, отличаться от них – не такой уж и великий подвиг. От этих мыслей мои глаза щиплет.
– Это будоражит. Ты заставляешь меня чувствовать себя нормальным.
– Да. Мне следует над этим хорошенько поработать, потому что ты очень далек от нормального человека.
Он улыбается и игриво толкает меня в плечо. Мое сердце ударяется о ребра.
– Кайман.
Я беру еще одну горсть земли и размазываю по его шее, а потом быстро пытаюсь убежать. Он обхватает меня сзади, и я вижу его руку – полную земли, – приближающуюся к моему лицу, но внезапно мы слышим сигнал трактора.
– Ты спасена могильщиками, – говорит он.
Ксандер встает и помогает мне подняться. Мы выкидываем лопаты из ямы, затем он подсаживает меня и выбирается вслед за мной.
Когда мы возвращаемся к похоронному бюро, Ксандер перекидывает наши лопаты через плечо и говорит:
– Значит, здесь живет твоя лучшая подруга? – Я киваю, и он смеется. – Ты живешь над магазином фарфоровых кукол, а твоя подруга – на кладбище. Ты выросла в окружении жутких вещей. Есть хоть что-то, чего ты боишься?
Ты.
Он встречается со мной взглядом, будто читая мои мысли, ну, или же они написаны у меня лице.
Я откашливаюсь.
– Собаки.
– Тебя когда-нибудь кусала собака?
– Нет, но даже мысли об этом достаточно.
– Занятно.
– Ох, я тебя умоляю. Не анализируй это высказывание. У собак острые зубы, и они кусают людей.
Он смеется.
– Что насчет тебя? Чего ты больше всего боишься?
Размышляя, Ксандер вертит на плече лопату. То ли он не хочет со мной делиться, то ли ничего не боится, потому что для ответа ему требуется время.
– Неудача. Проигрыш.
– В чем?
– Во всем. Порой мне сложно что-то начинать, мне легче вообще не браться, нежели провалиться.
– Но без риска не произойдет ничего хорошего.
– Я знаю. И все же...
Мы доходим до черного входа похоронного бюро, и Ксандер прислоняет лопаты к стене. Я встряхиваю волосы, он повторяет за мной, затем разворачивает меня и очищает мне спину.
– И все же? – спрашиваю я, неуверенная, что он собирается продолжать.
– И все же не могу себя пересилить. – Его руки на моей спине замирают, и я прикрываю глаза.
– Может быть, тебе стоит в чем-то облажаться. Серьезно облажаться. Тогда ты больше не будешь этого бояться.