– Кайман, подожди.
– Что?
– Она о нас не знает?
– Ты это знал.
– Нет, не знал. Я думал, что после того, как представился ей, ты ей о нас расскажешь.
Я чувствую себя ужасно. Именно это мне и нужно было сделать. Я собиралась заставить себя рассказать ей, до того как услышала запись на автоответчике.
– С чего ты это взял? Я же притворялась, что тебя не знаю.
– Я думал, ты валяла дурака. Думал...
Сегодня у меня не очень хорошо получается сделать так, чтобы Ксандер почувствовал себя особенным. Я провожу пальцами вниз, до его запястья, и соединяю наши ладони.
– Прости. У моей мамы трагичная история, которая оставила свой след. Я собиралась рассказать, но потом произошло это. Я расскажу ей.
– Думаю, ты только что это сделала.
Я снова смеюсь.
Один уголок его губ приподнимается в легкой улыбке.
– Что ж, у Эдди еще открыто? Пойдем поедим.
***
Прислонившись к своей машине, Ксандер съедает последний кусочек кекса.
– Не знал, что у тебя такие хорошие отношения с Эдди. Он открыл нам после закрытия, и все благодаря твоему секретному стуку. Могла бы и раньше рассказать.
– Я не делюсь теми крохотными преимуществами, которые у меня имеются. – Бросив обертку в один из мусорных баков, которые находятся у нас на улице, я поворачиваюсь обратно к Ксандеру и вскрикиваю от удивления, потому что он сразу же притягивает меня к себе.
Он прячет лицо в изгибе моей шеи.
– Мне пора. Мама терпеливо ждет, чтобы на меня накричать. Лучше с этим покончить.
– Она смирится с этим? С нами? – Его голос звучит приглушенно.
Я перебираю его волосы пальцами и улыбаюсь.
– Она смирится, как только узнает тебя получше. Кому же не понравится Ксандер Спенс?
– Это правда. – Он дарит мне еще один поцелуй, а потом высвобождает из объятий.
Я начинаю уходить, но оборачиваюсь. Прислонившись к машине, он наблюдает за мной с милой улыбкой на лице. Я спотыкаюсь, но ловлю равновесие и смеюсь.
– Удачи во Флориде.
***
В магазине темно, но ступеньки освещены светом со второго этажа. Я делаю глубокий вздох и медленно поднимаюсь по лестнице, совсем неготовая встретиться с гневом, увиденным в маминых глазах. Я слишком счастлива. Мне не хочется, чтобы мама разрушала мою эйфорию от поцелуев. Возможно, она уже спит. Может быть, она уже успокоилась. Я смеюсь сама над собой – этого никогда не будет.
Дверь скрипит, когда я ее открываю. Я ощущаю напряжение, висящее в воздухе и готовое взорваться. Мама неподвижно сидит за барной стойкой. В комнате тускло, только подсветка освещает столешницу. Я включаю свет.
– Как долго? – Это первое, что она произносит.
– Несколько месяцев.