Я пишу это сейчас, перечитывая ту карточку: «Мирей Сампьерри, проживает по адресу: Париж, 9-й округ, ул. Бланш, д. 23». Но в доме 23 нет гостиницы, я проверял. Зачем же она тогда сказала, что живет в гостинице? К чему эта ложь на пустом, казалось бы, месте? А имя: Мирей Сампьерри? Слишком поздно, ее уже не спросить — разве только в моих снах, где времена мешаются, и я могу задавать ей любые вопросы о том, что узнал из папки Ланглэ. Но только без толку. Она не слышит меня, и тогда приходит странное чувство разлуки, какое бывает, когда снятся умершие друзья — а здесь, во сне, вот они, рядом с тобой.
— И чем же ты занималась все это время?
Он стоял у нашего столика. Перед каждым из нас он поставил по рюмке куантро, видимо, решив, что у нас должны совпадать вкусы.
— Я искала работу…
Он иронично поглядел в мою сторону, как бы говоря: ну-ну, этим меня не проведешь — и призывая меня в свидетели.
— Она нас даже не познакомила: Андре Фальве…
Он пожал мне руку, по-прежнему улыбаясь.
— Жан, — пробормотал я.
Я всегда чувствовал себя неловко, когда нужно было представляться и входить в чью-то жизнь таким грубым способом, почти по-военному, — все равно что вытянуться и отдать честь. Чтобы это было не так официозно, я старался не называть фамилии.
— Ну и как, нашла себе работу?
В его взгляде и в том, как он обращался с ней, сквозила скорее не насмешка, а ирония: так говорят с малым ребенком.
— Да… в канцелярии… вот вместе с ним…
Она показала на меня.
— В канцелярии?
Он покачал головой, изображая, что впечатлен.
— Тут некоторые интересовались у меня, где ты и как живешь. Даже расспрашивали на твой счет, но можешь быть покойна… У меня рот на замке… Я сказал им, что ты отправилась за границу…
— Ты все правильно сделал.
Она огляделась вокруг — наверное, чтоб убедиться, что все осталось прежним. Потом повернулась ко мне:
— Здесь так спокойно…
Из-за плотных красных занавесок, скрывавших входную дверь, ощущение было, будто сидишь в стороне от всех, в пещере, куда никому больше нет входа. Пара за столиком в глубине куда-то исчезла, так что я даже не заметил, и теперь никогда уже не узнать, кто они.
— Спокойно, это уж точно, — сказал он, — ты забыла, что сегодня мы закрыты.
Он направился в сторону бара и, прежде чем открыть дверь, вероятно, ведущую на кухню, сказал:
— Я никого не ждал к ужину… поэтому сразу говорю — чем богаты…
Она наклонилась ко мне, так что наши головы соприкоснулись. И прошептала:
— Он очень добрый… Ничего общего с теми, из отеля «Юник»… Можешь доверять ему полностью…
Тогда я не мог понять, почему она решила заверить меня в этом. Его имя, Андре Фальве, упоминается в материалах дела, которые передал мне Ланглэ, и как же это странно всякий раз, когда что-то проясняется о человеке, с которым столкнулся двадцать лет назад… Наконец разгадываешь шифр благодаря секретному коду и узнаешь, что же ты прожил на самом деле, ничего не понимая в происходящем, в полном замешательстве… Едешь куда-то в машине, а кругом ночь, и погашены фары — сколько не жмись лбом к стеклу, глаз ничего не выхватит, ни единой зацепки. Да и станешь ли в самом деле на ночном перегоне задаваться вопросами, где конечный пункт? Спустя двадцать лет едешь той же дорогой, но днем, и вот уже видишь весь пейзаж в деталях. Только что толку? Поздно уже, никого больше нет. Андре Фальве, член группировки «Стефани». Направлен в центральную тюрьму Пуаси. Занимался разведением собак в Поршвилле. Управляющий в «Каррол’с Бич» на мысе Гаруп (Лазурный берег). Ресторан «След зверя», бульвар Гувьен-Сен-Сир. «Ле Севинье», ул. Бланш.