Ночная трава (Модиано) - страница 48

Он поискал во внутреннем кармане и протянул мне совсем небольшого размера визитку, где было написано: Ланглэ, просп. Шуази, 159, и номер телефона.

Пройдя немного, я обернулся. Он не поднялся к себе. Он все стоял посреди тротуара и глядел мне вслед. Наверняка он провожал меня взглядом до самого конца проспекта. Должно быть, когда он еще работал, он так же следил за кем-нибудь зимними днями и даже ночами, сунув руки в карманы своего габардинового пальто.

«Не стоит лишний раз ворошить прошлое», — сказал Ланглэ, когда мы прощались, но тем зимним утром мне предстоял еще долгий путь до дома, на другой конец Парижа. Случайно ли я оказался на площади Италии спустя двадцать с лишним лет, и случайно ли банкомат выдал мне сообщение: «Извините, у вас недостаточно прав»? За что извиняться? Тем утром я был счастлив, и мне было легко. В карманах пусто. И этот долгий путь, размеренным шагом, с привалами на скамейках… Я жалел, что не взял с собой черный блокнот. Там я некогда составил перечень парижских скамеек, расположенных по разным маршрутам — с севера на юг, с востока на запад, — чтобы всегда знать, где можно присесть передохнуть и побыть в своих мыслях. Я уже не слишком различал прошлое и настоящее. Так я дошел до школы Гобелен. С самой юности, и даже с детства, я только и делал, что ходил пешком, всегда по одним и тем же улицам, так что время наконец стало просвечивать.

Я прошел насквозь Ботанический сад и сел на скамейку на главной аллее. Прохожих из-за холода было мало. Но солнце светило по-прежнему, и небо подтверждало своей синевой, что время остановилось. Если остаться здесь до темноты и всмотреться в небо, то можно будет разглядеть редкие звезды, которым я дал бы имена, не зная, так ли они называются на самом деле. И целые страницы приходили мне на ум из моей настольной книги времен улицы Од: «К вечности через звезды»[5]. Эта книга помогала мне ждать Данни. Было так же холодно, как здесь, на скамейке в Ботаническом саду, и улица Од стояла в снегу. Но, несмотря на холод, я листал страницы из желтой пластиковой папки. Там было вложено письмо за подписью Ланглэ, которое я не заметил, заглянув в папку первый раз, когда мы прощались с ним и он сказал мне: «Вы это лучше посмотрите на свежую голову». Письмо написано в спешке — едва можно разобрать, — когда он поднялся в квартиру, чтобы потом быстро спуститься ко мне с желтой папкой.