, спустя много лет я наткнулся на нее у Эренбурга. Но тогда я сложил ее сам, знаю о том определенно. Вот так духовная субстанция Грузии властно направляет наши мысли.
Я, наверное, не мог бы рассказать об этой стране ничего, что уже не было бы стократно сказано и написано. Но не в силах противиться желанию говорить о ней.
По большому счету я знаком только с Тбилиси, за его пределы выезжал недалеко, а Грузию в целом видел лишь с самолета. Но Тбилиси – это тоже немало. И это также благородная форма. Старая часть города расположена в широком ущелье, в долине реки Куры, у подножия Сагурамских гор. Далее линия города сворачивает на запад, пространство размыкается и застраивается, к сожалению, стандартными блоками. Но старый Тбилиси сохранил свою благородную, хотя довольно изношенную и пеструю фактуру: скромные особняки, время от времени – помпезные сооружения эпохи культа, эклектику вилл давних нуворишей, а прежде всего – неповторимо самобытный стиль старых деревянных домиков с подвешенными на столбах верандами, с покатыми крышами и двориками, окруженными скрипучими галереями в несколько этажей, оплетенными побегами дикого винограда. Есть целые улицы таких домиков – вверх от проспекта Руставели к подножию священной горы Мтацминда (имя как крик большой птицы!), которыми лучше всего бродить теплыми вечерами: Джавахишвили, Бесики, Оболадзе… Тогда уже пусто, из окон домов доносятся резкие (приправы из кореньев) ароматы накрытых к ужину столов и приглушенный говор, висящие поперек улицы фонари дают скачущие светотени, освещая то деревянную лестницу, то щербатую стену, то поседевшую от времени черепицу. Стертый и отшлифованный асфальт имеет углубление посредине, напоминая русло высохшей реки. Я ходил так, ловя любую свободную минуту, и – коли Бог позволит вернуться – пойду еще с тем чувством тихой радости, которую в конце нашего столетия дарит нам соприкосновение с гармонией старого мира.
А днем хорошо отправиться в давний татарский район, к руинам Нарикальской крепости, где у горячих источников примостились остатки старых бань, мечеть, лавочки и домики, лепящиеся друг на друга, как ласточкины гнезда, с крышами, заходящими на крыши соседей, с деревянными столбами, оплетенными стручками турецкого перца. Всему этому, понятно, недостает естественного дополнения в виде суеты восточного базара с его торговыми рядами, магазинчиками, маленькими харчевнями-духанами – всей этой грузинской простонародной стихии, с которой социализм, увы, круто управился. Хорошо, что хотя бы художники и писатели борются за сохранение того, что еще осталось. «Я люблю Тбилиси, – писал один из страстных защитников города, скончавшийся почти четверть века назад поэт Иосиф Гришашвили, – и говорю вам, друзья мои, грузинские писатели-братья: не отдадим Тбилиси археологам, сами его раскопаем, оживим, наполним дыханием свободы, полюбим, как поэт любит свое первое стихотворение».