А подумать было о чем. Раскрыв предусмотрительно взятую из дому сумку с бумагами, отшельник вооружился остро отточенным карандашом и принялся в сотый, наверное, раз проверять формулы. Математика – наука точная, и, следовательно, если результат некорректен, то ошибся, скорее всего, ты сам. Или в исходных данных, или в ходе расчетов. Какой-то процент можно списать на неточность методов расчета и слабость математического аппарата, но чаще всего виноват человек.
В отличие от магов старой школы, Торн, прежде чем создавать что-то новое или повторять за кем-то сделанное, предпочитал разобраться во всем досконально и обсчитать процесс. Это намного безопаснее и корректнее так любимого пенсионерами метода среднепотолочного тыка, хотя и занимает больше времени. Спешить в последнее время некуда, а натура у отшельника, подобно большинству оборотней, была спокойной, уравновешенной и обстоятельной. Что поделать – защитная реакция организма существа, всю жизнь подвешенного между двумя ипостасями. Так что лучше потратить неделю и найти ошибку, чем напортачить в результате эксперимента. Вот только ошибка находиться упорно не хотела.
– Ты пропустил скобку.
– Чего? – только знаменитая выдержка оборотней не позволила Торну подпрыгнуть на месте от неожиданности.
– Вот здесь, – аккуратно подстриженный ноготь коснулся листа бумаги.
– Думаешь? – недоверчиво спросил Торн.
– Знаю.
Уверенность в своей правоте так и звучала в ее голосе. Отшельник задумчиво кивнул, несколько секунд рассматривал формулу, затем кивнул:
– Возможно, ты и права… Откуда так знаешь математику? Это вроде бы не женское дело.
– Шовинист.
– И слова интересные знаешь.
– В пансионе нас неплохо учили. А математику давали, чтобы воспитывать усидчивость, спокойствие и умение логически мыслить.
– Последнее женщинам не грозит, – буркнул Торн, мысленно признавая поражение и вновь погружаясь в расчеты. Кира не стала развивать тему и, удовлетворившись маленькой моральной победой, вновь погрузилась в полудрему. Спать она, похоже, могла в любое время суток, правда, мгновенно и безболезненно переходя ото сна к бодрствованию.
Однако же девушка оказалась права, и Торн, увлекшийся работой, не заметил даже, как они приехали к месту, где он планировал заночевать. Тоже деревня, такая же, как и предыдущая, разве что раз в пять больше и стоящая у торной дороги. Соответственно это накладывало свой отпечаток – дома выглядели более новыми, люди жили богаче, а из достопримечательностей, помимо дома старосты, имелись храм, в котором возносили молитву всем божествам разом, не слишком вдаваясь в подробности теологических споров, и постоялый двор с расположившимся на первом этаже трактиром и с гулящими девками в количестве трех штук. Одна из них, на вид лет сорока, ошивающаяся у входа в трактир, скользнула по приехавшим усталым взглядом, мгновенно определила, что клиентов ей не светит, и вновь безучастно уставилась куда-то в сторону леса. Торн мысленно даже немного посочувствовал ей, жизнь у бабы явно не сахар, но развивать мысль не стал – не стоило оно того. Вместо этого он спрыгнул с телеги, помог слезть Кире (не то чтобы ей это требовалось, но воспитание требовало) и, подхватив баулы с вещами, протопал внутрь.