– Ну так что же! – сказал я, пожав плечами.
– Он не хочет рассказывать, – сказал младший в сторону и с подчеркнутой непринужденностью спросил: – Вы ничего не имеете против, если я закурю?
Я любезно кивнул головой и продолжал завтракать. Двое из них отошли от стола и стали у дальнего окна, тихо переговариваясь. Вдруг я вспомнил.
– Прилив кончается? – спросил я.
Наступила пауза. Они колебались, кому из них ответить на мой вопрос.
– Скоро отлив, – сказал толстяк.
– Ладно, – сказал я, – он не уплывет далеко.
Я начал третью порцию яичницы и обратился к ним с маленькой речью.
– Послушайте! – сказал я. – Прошу вас. Не воображайте, пожалуйста, что я сумасшедший и рассказываю вам всякие небылицы. Я принужден быть очень кратким и сдержанным. Я отлично понимаю, что это может показаться очень странным и невероятным. Могу вас уверить, что вы живете в замечательное время. Но я не могу пока объяснить вам все: это невозможно. Даю честное слово, что я явился с Луны, и это все, что я могу открыть вам… И все же я чрезвычайно обязан вам, чрезвычайно! Надеюсь, что мое обхождение не показалось вам оскорбительным.
– Нисколько! – сказал приветливо самый молодой. – Мы отлично понимаем…
И, глядя на меня в упор, он откинул назад свое кресло с такой силой, что оно чуть не опрокинулось.
– Вовсе нет, – подтвердил толстый молодой человек. – Пожалуйста, не подумайте!
Все встали, закурили, начали прогуливаться назад и вперед и всячески старались подчеркнуть свое дружелюбие, доверие и полное отсутствие назойливого любопытства.
– Я пойду все-таки посмотрю на судно, – сказал вполголоса один из них.
Если бы не любопытство, то они все ушли бы и оставили меня одного. Я продолжал спокойно есть яичницу.
– Погода замечательная, не правда ли? – заметил толстяк. – Не помню такого лета…
Его прервал оглушительный треск. Словно взлетела огромная ракета!
Где-то зазвенело разбитое стекло.
– Что такое? – спросил я.
– Неужели?.. – вскрикнул толстячок и подбежал к угловому окну.
Все кинулись к окнам. Я один сидел и смотрел на них.
Потом вскочил, отшвырнул яичницу и тоже подбежал к окну.
Я начал догадываться.
– Ничего не видно! – воскликнул толстяк, бросаясь к двери.
– Это все тот мальчишка! – крикнул я хриплым от бешенства голосом. – Проклятый мальчишка!
Повернувшись, я оттолкнул официанта (он в этот момент нес мне какое-то новое блюдо), стремительно бросился из комнаты вниз и выскочил на эспланаду перед отелем.
Спокойное море покрылось зыбью, и на том месте, где раньше лежал шар, вода клокотала, как в кильватере судна. Вверху клубилось что-то вроде облачка дыма, и трое или четверо зевак на набережной с недоумением глядели вверх по направлению неожиданного взрыва. И больше ничего! Чистильщики сапог, швейцар и четверо молодых людей в своих фланелевых костюмах выбежали вслед за мной. Из окон и дверей раздавались крики, и отовсюду, разинув рот, стали сбегаться встревоженные люди.