— Я не могла набраться смелости тебе позвонить, — произнесла Ирина, теребя пальцы и еле удерживаясь от нервного ерзанья на стуле. — А ты сам не звонил.
— Неужели ты серьезно, Ира? — впервые за эти черные дни на его лице появились живописные эмоции. — Да, женщины – существа странные, но страстно нами, мужчинами, любимые. Вы капризные, прихотливые, своенравные, красивые, ласковые, фееричные. Вы разные, точно хамелеон. Постоянно сбрасываете шкуру, и на ее месте появляется новая. И я люблю женщин, Ира; на многое готов ради нее, той самой. Но с чего ты взяла, что я буду твоей половой тряпкой, о которую ты сможешь вытереть грязь со своих дорогих сапожек в дождливый день?
Верхняя губа Вересовой задрожала, Ирина усиленно боролась со слезами. Никто никогда не позволял себе так с ней разговаривать. Все всегда трепетали перед ней, боготворили ее, обожествляли. А он!..
— Я вижу все по твоему лицу: твои эмоции слишком элементарны, банальны, — пошел в разнос Волков, продолжая свой смертоносный для ее ломающейся души монолог. — Шок, удивление, неверие. Никто раньше такого себе не позволял, правда?
— Да, — выдохнула она и вся скукожилась под его чутким взглядом, который, точно скальпель, выворачивал внутренности ее души наизнанку.
— А ты не задумывалась, Ира, почему? Что в тебе такого, чтобы все люди подстраивались под тебя, стелились?
Вопросы Ивана выбивали из девушки дух. Он бил ее словами сильнее, чем если, к примеру, вместо них были кулаки. Ирина вконец растерялась и уже пожалела, что предприняла это рискованное путешествие к нему домой. Лучше бы, как и раньше, ждала его звонка, а не делала, как дура, первый шаг. Шаг к жестокому монстру, в которого превратился ее Волчара.
— Я им нравлюсь…
У Волкова снесло крышу бесповоротно, и он сорвался. Не дают ему убиться горем утраты, постоянно снуют в его квартиру и из нее! Он не звал никого из них, черт бы всех побрал! Не нужны ему тут высокомерные девочки, приехавшие за его извинениями, сделавшие ему царское одолжение!
— Нравишься, — проворчал он. — Им нравятся деньги твоего отца, его статус в обществе. Одним словом, то, что можно будет оттяпать у тебя при удачном стечении обстоятельств. Ну и конечно, ты не дурна собой. Почему бы не уложить тебя в постель? Тебе же этого явно достаточно.
Она бы дала ему пощечину! Обязательно оставила бы на его щеке красный след от своей ладони раньше, тогда, давно. А сейчас все, на что ее хватило — это тоненькие ручейки слез по щекам.
— Ты назвал меня сейчас шлюхой? — звенящим от напряжения голосом спросила Ирина.