— Только папа был за наш с тобой союз, — всхлипнула девушка, думая о злодейке-смерти с накипающей в душе злостью.
— Ты клонишь к тому, что нам придется расстаться?
— Нет, нет, конечно. Я знаю, что мать будет наседать и давить на меня сильнее, теперь, когда я лишилась покровительства отца.
— Не забивай голову ерундой, она не посмеет в такой трудный для тебя момент жизни все усугублять. Поспи лучше; я разбужу, когда приедем.
Дважды ее просить было не нужно. Сон, точно агатовое крыло гигантской птицы, накрыл ее и унес в безгласное царство с угольными стенами; и все в этом царстве было молчаливым, словно щели и окошки плотно замазали сажей и приказали даже шаловливым ветеркам не совать сюда нос. Аспидно-черное небо тяжелым сапогом надавливало на мерно вздымающуюся грудь Ирины, засасывая в свою черноту. В чумазой, цвета воронового крыла, быстрине облаков угадываются все скрытые страхи и переживания.
Волков бросал на нее мимолетные взгляды, позволяя себе на пару секунд отрываться от ночной дороги. Думал ли он когда-нибудь, что судьба подкинет ему такой сюрприз? Ира Вересова слишком дикая для его тихой, пустынной жизни. Она словно пиратский корабль в его штилевом море. Нарушает покой. Врубает на всю мощность тревогу. Заставляет бояться собственных эмоций. Разгадать коварные планы судьбы невозможно, но можно сделать все, чтобы выйти из этой передряги с наибольшим выигрышем.
— Ира, просыпайся, — легонько толкнул ее в плечо Иван, — мы почти у твоего дома.
— Уже?..
Открыв глаза, она стала свидетельницей все того же нагло смотрящего на нее скорбными глазами землисто-черного неба. Так и хотелось показать ему язык, пусть знает, что она со всем сдюжит!
Навстречу им вышла Оксана Дмитриевна.
— Мамочка, ты как? — Ирина прижалась к ней и только сейчас заметила обилие марок и форм автомобилей на парковке дома. — А что это за машины?
Не начались ли у нее галлюцинации? Может, уже похороны? Она ведь только что узнала…
— Это родственники и папины друзья, Ириша. Пройдем в дом. И вы здесь, — одарила презрительным кивком Ивана.
— И вам «здравствуйте», — ответил он.
Слова утешения были явно излишни. Мамаша Иры не страдала от горя и не пила бутыльками валокордин. Похоже, что смерть мужа стала для нее чем-то вроде избавления. Прямо миссис Мэллард из «Истории одного часа» Кейт Шопен: точно получит сердечный удар от «радости», если вдруг муж вернется с того света.
«Приносим свои соболезнования», «Очень сочувствуем вашей утрате» и так далее — эти (по большей части лживые) сочувствия обрушились на Волкова, стоило только переступить порог дома Вересовых. Куча людей обосновалась в гостиной, точно собрание аристократии конца девятнадцатого века.