— Аналогично, — все, на что хватило Ивана.
Ее лоно сжималось вокруг него, пульсировало, точно черная дыра вытягивало все силы и жизненные соки. И ему нравилось быть высушенным, опустошенным этой коварной Дюймовочкой, таившей в себе целую Вселенную загадок.
— Господи! — закричала она, когда он вошел в нее слишком глубоко, слишком свирепо, фанатично, словно пытаясь преодолеть горизонт событий в черной дыре и зайти за черту. — Вань, — всхлипнула Ирина, впиваясь в его спину своими красивыми ноготочками, — уже почти…
Оргазм не был для нее новинкой, просто логичное завершение секса, которое неоспоримо должно быть, если партнер не профан в этом деле. Но сейчас… Это были те самые звезды, которые он для нее зажигал, и она до них дотянулась. Никогда еще наслаждение не неслось по артериям цунами, сбивая все преграды на своем пути, не взрывалось смерчами и торнадо, заставляя волоски на затылке стоять колом. Никогда еще ее тело не сковывала такая приятная судорога, не били конвульсии, точно разряды тока. Никогда еще она не находилась в экзальтации.
Придя немного в себя, когда перед глазами перестали плясать цветные пятна, Ирина поцеловала его в щеку, ощущая капельки пота под губами, слыша его сбивчивое дыхание. Стоны и рычание ее Волчары она запомнит навсегда, на всю жизнь. Его крепкие захваты, атлетические руки, властные объятия. Впервые она чувствовала себя именно женщиной, которую любят, которой не дают права говорить, пока мужчина не вознесет ее на пик удовольствия.
— Я бы сейчас не отказался от сигаретки, хотя никогда не курил, — тихо произнес он, откатываясь на свободную часть постели. Он не сможет посмотреть ей в глаза, увидеть ее раскрасневшиеся щеки, зная, что между ними было. — Ты толкаешь меня завязать дружбу с никотином, потому что иначе не пережить этот секс.
— А что, раньше у тебя не было такого секса? — осторожно поинтересовалась Вересова, натягивая на себя простынь, понимая, что нужно идти в ванную, но так хочется остаться в его горячих руках.
— Это смешно, но мне неловко говорить с тобой на такие откровенные темы, — признался Волков, подставляя под голову локоть и смотря на нее влажными от веселого блеска глазами. — Учитывая, чем мы только что занимались, это более чем странно.
— Ты бы хотел, чтобы я была девственницей?
Она опустила глаза на его грудь и стала мысленно пересчитывать завитки черных волос, обрамлявших соски, чтобы не смотреть ему в глаза, когда он скажет «да». Это действительно один из парадоксов жизни, когда девушка лишается девственности потому, что общество требует, чтобы не было старых двадцатилетних дев, не пробовавших запретного плода с мужчиной. А когда появляется тот самый, для которого нет запретов, так хочется вернуть все назад и подарить себя только ему единственному. Глупо, но в ее душе скакали как обезумевшие именно эти мысли. О том, что она совсем не загадка для Вани.